ИЗДАЕТСЯ ПО БЛАГОСЛОВЕНИЮ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕННЕЙШЕГО МИТРОПОЛИТА ТОБОЛЬСКОГО И ТЮМЕНСКОГО ДИМИТРИЯ

    





На начало





Наши баннеры

Журнал "Печатные издания Тобольско-Тюменской епархии"

"Сибирская Православная газета"

Официальный сайт Тобольcко-Тюменской епархии

Культурный центр П.П.Ершова

Тюменский родительский комитет



На Командорских островах

Великая северная экспедиция XVIII в.
(Глава 7, начало в № 79)

4 ноября 1941 г. возвращаясь из плаванья к берегам Северной Америки через Тихий океан, судно св. Петр, под командованием Витуса Беринга после тяжелых штормов и потерь, подошло к одному из островов, названных впоследствии Комендорскими. Моряки надеялись, что это берега Камчатки, и скоро они увидят людей – а значит спасены! – но это было не так…

Рано утром спустили на воду единственную оставшуюся после страшной бури шлюпку и отправились на берег. Уже первая экскурсия Стеллера на берегу навела его на грустные размышления: подлинно ли они на Камчатке? Уж больно странно ведут себя здешние звери, – совершенно не боятся человека. И какое их тут изобилие!

Всю ночь провели путники на берегу, усиленно разыскивая свежую воду. Поиски их увенчались, наконец, успехом. Они набрели на ручей превосходной воды, а попутно нашли и порядочное количество выкинутого на берег леса. Во время этих поисков внимание Стеллера было привлечено совершенно неведомыми ему крупными морскими животными, ходившими стадами невдалеке от берегов. Через несколько дней, когда путешественник повнимательнее присмотрелся к ним, он дал им, удержавшееся навсегда, название морских коров. Но, отложив теперь все эти наблюдения до более благоприятного момента, Стеллер с Плениснером и со всеми оставшимися на корабле здоровыми людьми ушли в организационную работу по приготовлению экипажа к зимовке. Прежде всего необходимо было соорудить «помещения»; единственно, что возможно было сделать в их условиях, – это вырыть в песке ямы-пещеры, прикрыв их сверху парусами. Когда вырыли несколько таких подземелий, стали перевозить на берег больных.

Настали тяжелые, мрачные дни. Несколько человек больных, едва их вынесли из душных каморок на свежий воздух, тотчас же умерли, 9 человек умерло во время перевозки на берег.

9 ноября переправили на берег самого начальника. Убедившись на опыте, что резкий переход от спертого воздуха кают к наружному производит самое страшное действие, Беринга тщательно изолировали от атмосферного воздуха, закутав его голову и лицо платком.

Близилась зима. Чтобы обеспечить себя хоть как-нибудь на зиму, предстояло сделать еще очень многое, а работоспособных людей едва насчитывали 10-12. Выписока из дневника Стеллера: «13 ноября. Сегодня после обеда я в первый раз пошел с Плениснером и Бедге на охоту: мы убили четырех морских выдр и вернулись уже ночью. Из печени, почек, сердца и мяса этих животных мы приготовили различные вкусные блюда, которые съели с пожеланием, чтобы судьба нам и впредь давала такую пищу. На дорогие шкуры мы смотрели как на нечто такое, что вовсе не имеет цены, ибо дорожили теперь только такими предметами, на которые прежде мало или вовсе не обращали никакого внимания, - как-то топорами, ножами, иглами, нитками, веревками. Мы убедились, что чин, ученость и другие заслуги не дают здесь никакого преимущества и вовсе не помогают находить средств к жизни, и потому, прежде чем нужда нас принудила к тому, мы решились сами работать изо всех оставшихся сил, чтобы впоследствии нас не порицали, и чтобы нам не дожидаться приказаний».

Добираться же до судна, стоявшего на якоре в версте от берега, из-за осенних штормов становилось все труднее, а разной необходимой для зимовки клади на нем, а также и провианта, оставалось еще много. Было и опасение, что при беспрерывных бурях судно будет сорвано с плохого якоря и разбито о прибрежные скалы, или, что еще хуже, его загонит противным ветром в море, и тогда будет потерян весь провиант, а вместе с ним и всякая надежда на спасение. Дело это разрешилось совершенно чудесным образом.

Во время сильнейшей бури 28 ноября корабль сорвало с якоря и принесло как раз на ту самую отмель, где его мечтали видеть моряки! Маневр этот произошел настолько аккуратно и искусно, что не пострадали ни судно, ни содержимое его. Это обстоятельство не только сохранило остававшиеся на корабле жизненные припасы, но и дало средства для спасения в будущем оставшихся в живых участников экспедиции.

Но радостное событие это вскоре омрачилось глубокой неподдельной скорбью. 8 декабря скончался в полном сознании начальник экспедиции Витус Беринг. С поразительным мужеством и терпением переносил он и физические и моральные страдания, никто никогда не слышал от него жалоб и стонов, до самого последнего дня он обнадеживал, как мог, своих товарищей, поддерживая в них бодрость и энергию.

Беринг погиб столько же от холода, голода и болезни, сколько и от постоянного беспокойства и огорчений. Любопытно отметить, что, находясь в своей берлоге, Беринг был похоронен, так сказать, заживо, или, точнее, зарыт уже при жизни. Дело в том, что больной начальник всего больше страдал от холода и изыскивал все способы согреться. И вот он заметил, что осыпающийся со стенок на его ноги песок, который почему-то не успели придти сгрести во-время, начинает его согревать. Когда явился матрос с лопатой, чтобы освободить начальника от песка, Беринг не только воспрепятствовал этому, но приказал еще зарыть себя выше пояса и в таком положении находился все время.

Место, где был похоронен Беринг в точности не известно. Пользуясь описанием Стеллера, Российско-Американская компания соорудила на предполагаемом месте погребения Беринга большой деревянный крест.

На другой день после кончины Беринга скончался подшкипер Хотяинцов, затем умерли еще трое матросов и комиссар Лагунов. На этой последней, тридцать первой жертве американского похода цепь смертей до времени обрывается. Путешественники, как могут, налаживают свою жизнь на бесприютном острове, организуют охоту и постепенно поправляются.

26 декабря окончательно выяснилось, что моряки находятся не на Камчатке. Посланный в обследование Хитров, обойдя территорию вокруг, тем самым выяснил, что лагерь находится на острове. В своем отчете Хитров между прочим сообщал: «Знаков от земли нашей камчатской на сем острове во время вестового (западного – прим. ред) ветра, а от американской во время остового (восточного) находилось не малое число, а именно с камчатской стороны находился лес рубленый избный, который бывал в деле, и плотовые с проушниками слеги, разбитые боты, санки, на которых ездят оленные коряки. А от американской стороны – лес толстый сосновый и их стрелки и весла, каких у наших на Камчатке не бывает. И во время чистого воздуха с западной стороны сего острова многим служителям неоднократно казались к W (к западу) сопки высокие, покрытые снегом, о которых рассуждали по своему счислению, что оные стоят на камчатском берегу: однакож за подлинно в том утверждаться было невозможно».

Спасшиеся моряки свезли остаток продовольствия с корабля на берег, все это пересчитали и установили паек на 46 человек из уцелевшего экипажа «Св. Петра». Каждый получал в месяц по 30 фунтов муки и сверх того по нескольку фунтов ячменной крупы; моряки пекли оладьи на тюленьем и китовом жиру, а впоследствии – на жиру морской коровы. Общее несчастье сблизило людей, всякие недоразумения, ссоры и пререкания исчезли из их обихода совершенно.

Первобытный девственный остров буквально кишел тогда различными представителями субарктической фауны. Путешественники наблюдали здесь картины, которых наблюдать уже невозможно нигде; акклиматизировавшийся здесь с тех пор человек уже много десятков лет тому назад беспощадно и бессмысленно расправился с рядом животных, имеющих для науки совершенно исключительный интерес. Сюда следует отнести прежде всего животное, названное Стеллером морской коровой (Rhytina Stelleri), представляющее, бесспорно одно из самых замечательных млекопитающих вообще.

Во время пребывания наших путешественников на острове, морские коровы, придерживаясь более мелких мест, водились в огромном количестве. Они сбирались стадами, подобно домашнему скоту. Чтобы запастись воздухом, они беспрестанно «высовывали рыло из воды» и жевали, «как лошади». Затем снова погружались и принимались щипать густые, растущие вдоль берегов морские водоросли. Движения их были медленные и плавные, нрав добродушный, беззащитность полная.

Без преувеличения можно сказать, что морская корова спасла первых обитателей неведомого острова. Стеллер писал: «Мяса в ней и жиру более 200 пудов, которым мы себя от того времени уже без нужды довольствовали». Морские коровы были настолько тяжелы, что необходимо было 40 человек, чтобы вытащить тушу животного на берег с помощью канатов!

По возвращении путешественников домой на материк – слава о замечательном животном и его превосходных питательных качествах распространилась далеко. Обольщенные сообщениями промышленники, китоловы и всякого рода авантюристы и проходимцы валом повалили на единственное место обитания морских коров – остров Беринга и принялись там с таким зверским ожесточением истреблять мирное животное, что вскоре оно совершенно было стерто с лица земли!

Помимо морской коровы, на острове было множество морского бобра, сивучей – род тюленей, и песцов. Вот что пишет Стеллер о последних: «Они научились до такой степени искусно откатывать бочки с запасами в несколько пудов и так ловко извлекать из них мясо, что первое время, мы положительно не могли приписывать подобные проделки им. Если мы что-либо зарывали самым тщательным образом и заваливали это каменьями, то песцы не только всегда находили скрытое, но и умудрялись сдвигать тяжелые камни. Они поступали в этом случае, как люди: подрывали камень и, навалившись на него плечами, изо всех сил помогали друг другу. Если мы клали какую-нибудь вещь на высокий столб, надеясь оградить ее этим способом, – они подрывали его до тех пор, пока он не сваливался; или один из песцов взбирался на шест, подобно обезьяне или кошке, и необыкновенно хитро и ловко сбрасывал с него лежащую вещь… Ночью, когда мы спали под открытым небом, песцы стаскивали с наших рук перчатки, вытаскивали шапки из-под головы, стягивали с нас одеяло и умудрялись даже вытянуть из-под нас шкуры, служившие нам постелью. Чтобы спасти от них свеже-убитых бобров, мы клали их под себя, но песцы преспокойно выедали из-под человека все мясо… Вследствие этого мы были принуждены спать с дубинками в руках, чтобы при пробуждении тотчас же иметь возможность отгонять и бить их». С появлением на Командорских островах человека, песцы стали исчезать, ныне их здесь немного.

С наступлением весны все мысли и надежды путешественников стали вращаться вокруг проблемы возвращения домой. В мае принялись разбирать сильно поврежденное судно и сооружать из его частей новое. К началу августа удалось-таки соорудить несколько нескладный на вид, но все же корабль, получивший прежнее наименование «Св. Петр».

13 августа, наименовав, по предложению Хитрова, покидаемый остров островом Беринга, вышли в море. На корабле было так тесно, что пришлось ограничиться минимальным количеством продовольствия.

Бросаемый в стороны – непрочный, наспех сделанный и плохо зашпаклеванный корабль дал обильную течь. Пустили в ход помпы, но они вскоре, засорившись неубранными стружками, перестали действовать. Вода прибывала катастрофически быстро. Наконец, под одним из ящиков обнаружили огромную дыру и с невероятными усилиями заделали ее. Вскоре ветер стал стихать. Путешественники были спасены.

Короткий переход был преодолен. 17 августа поутру вахтенный сообщил, что видит впереди гористую землю. Все высыпали на палубу, и радость, какой еще не испытывали моряки за все время многострадального американского похода, наполнила их теперь всецело. Сомнений больше не могло быть: перед ними была Камчатка! 26 августа, подгоняемые тихим попутным ветром, после девятидневного плавания «Св. Петр» бросил якорь в Авачинской губе на Камчатке.

Прозимовав в Петропавловске, путешественники возвратились в Охотск летом 1743 года, откуда и переправились в Петербург, когда Великая Северная экспедиция считалась уже оконченной. Не посчастливилось лишь Стеллеру. Ему было приказано задержаться в Якутске. В 1744 году он получает, наконец, предписание вернуться в Петербург. Он спешит скорее, после долголетнего отсутствия, домой и, преодолев большие мытарства, достигает Новгорода. Но здесь опять беда. В Новгороде его ожидает новое предписание: немедленно возвратиться в Иркутскую канцелярию, где против него по чьим-то проискам выдвигают грозное обвинение: кто-то донес на него, что он во вред Российскому государству снабжал азиатские народы порохом.

На всю эту проволочку уходит целый год, после чего судья отпускает его в Петербург. Едва же он достигает Москвы, как вдруг опять повеление: немедленно явиться для допроса в якутскую канцелярию. В четвертый раз, вконец измученный тяжелыми скитаниями взад и вперед по неоглядным просторам Сибири, спешит путешественник обратно.

Недалеко от Тюмени, в необычайно холодный ветреный день, когда термометр показывал минус 40, сопровождавший Стеллера конвой остановился на пути у станции подкрепиться чаркой водки; путешественник оставался в санях. По-видимому подкрепление продолжалось слишком долго. Когда ямщик и конвойные, наконец, вышли из кабака, они нашли в санях труп замерзшего Стеллера. Похоронили Стеллера в Тюмени. Ввиду отсутствия на его могиле памятника, вряд ли можно узнать теперь, где сложены кости знаменитого ученого.

Продолжение следует…

Материал подготовил иерей Григорий Мансуров
по материалам книги
Б.Г. Островского
«Великая северная экспедиция»
Фото с сайта «Полуостров Камчатка»
и из других интернет-источников

Наверх

© Православный просветитель
2008-24 гг.