• Съезд православных гимназий в Тобольске
• Христианское понимание смерти
• Видение Богородицы Марии-просфорнице в Тюмени в 1647 г.
• «Смотрю на мир сквозь призму храма»
• Служение Богу и Отечеству

Преподобноисповедник Иоанн (Кевролетин)

Преподобноисповедник Иоанн родился 23 мая 1875 года в деревне Кулаково Троицкого уезда Тобольской губернии в семье крестьянина Афанасия Кевролетина. Образование получил дома. В 1894 году он поступил послушником в Кыртомский Крестовоздвиженский монастырь в Ирбитском уезде Пермской губернии.

Он подвизался здесь шесть лет, находясь в послушании у осно­вателя обители отца Адриана, но по смерти его в 1902 году перешел в Верхотурский Николаевский монастырь. Здесь он нес послуша­ние маляра и плотника. 20 декабря 1907 года послушник Иоанн был пострижен в ман­тию с именем Игнатий в честь священномученика Игнатия Бого­носца. В 1909 году монах Игнатий был рукоположен во иеродиакона, а в 1913 году, в день освящения нового большого собора, – во иеромонаха.

В 1925 году Верхотурский монастырь был за­крыт безбожниками; монахи частью остались жить в городе, а частью разошлись по окрестным селам и служили в приходских храмах. Отца Игна­тия еще до закрытия монастыря часто посылали служить в раз­ные храмы, где не было на тот момент священника. С 1919 по 1922 год он служил в храме в селе Сербишна Невьянского района. Потом в Казанском храме при заводе Касли, также в храме при Верхне-Исетском заводе. В 1923-24 годах – в храме преп. Сергия на заимке Исток. В 1924 году он вернулся в Верхотурье и служил до 1925 года в одном из монас­тырских храмов.

В те годы любой из священников мог быть подвергнут неожи­данному аресту, и отец Игнатий, зная это, старался уклоняться, насколько это было возможно, от встречи с сотрудниками ОГПУ. Однажды они пришли в дом его духовной дочери, в то время когда он там находился; девушка спрятала отца Игнатия в подполе, а са­ма настолько смело и находчиво отвечала пришедшим, что полно­стью отвела их подозрения, что в доме находится священник, и они ушли, не произведя обыска.

Впервые иеромонах Игнатий был арестован в 1925 году и за­ключен в тюрьму ОГПУ, где провел около месяца. Из тюрьмы его выпустили глубоким вечером, и он сразу пошел к знакомым мона­хиням и стал стучаться, но, чтобы не быть услышанным посторон­ними, в ответ на их вопрошания ничего не отвечал. Было поздно, они не знали, кто стучит, и не открывали ему. Тогда отец Игнатий сказал жалобным голосом: «Теща меня на улицу выгнала, и здесь не пускают». Его сразу узнали по голосу и по тому, что и раньше он тюрьму называл «тещей», и впустили.

С 1925 по 1927 год отец Игнатий служил в храме в селе Дымково, в 1927 году он был переведен в храм при заводе Николо-Павдинск, а затем в Ирбит. В 1928 году его перевели в храм в го­роде Долматово, где он прослужил два месяца, а затем в село Кислово. В 1929-31 годах он служил в храме в селе Федоровка, а затем – в селе Сербишна, где и был арестован.

В 1931 году ОГПУ поставило своей целью уничтожение всех монашеских общин на Урале. Аресты были произведены в начале 1932 года. Всего по делу только братии Верхотурского монастыря было арестовано сто сорок человек, и среди них – отец Игнатий; он был арестован 28 марта 1932 года. На вопрос следователя, состоял ли иеромонах Игнатий в контрреволюционной организации, он ответил: «Я действительно состоял членом монашеской организа­ции, которая после закрытия Верхотурского монастыря в 1925 го­ду продолжала существовать непосредственно под руководством архимандрита Ксенофонта (Медведева). К последнему я ездил ле­том 1930 года за получением совета, как к настоятелю. Признаю, что действительно, как монашествующий, по своим взглядам и убеждениям был противником, диаметрально противоположен установкам и мероприятиям советской власти, иначе не могло быть. Если разделять полностью взгляды советской власти, зна­чит, нужно перестать быть монахом; быть монахом – значит, быть врагом советской власти и партии. Для меня монашество было важнее советской власти, и я, естественно, был и являюсь врагом последней, но контрреволюционной работы не проводил...».

Завершая следствие, следователь в последний раз вызвал на допрос отца Игнатия и спросил, не хочет ли он раскаяться перед советской властью, на что отец Игнатий ответил: «На поставлен­ный мне вопрос, хочу ли я раскаяться перед советской властью, показываю, что я раскаиваться перед советской властью не хочу и не буду».

7 сентября 1932 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило отца Игнатия к трем годам ссылки в Западную Си­бирь, и он вместе с группой священнослужителей и монахов был отправлен этапом в Нарымский край, где часть пути им пришлось пройти пешком. В ссылке отец Игнатий заболел цингой, от кото­рой ему помогла вылечиться его духовная дочь, приехавшая уха­живать за ним и привезшая со своей пасеки мед.

По окончании ссылки отец Игна­тий приехал к духовной дочери в Екатеринбург. Однако здесь, как и во многих других круп­ных городах, ему было запрещено жить, и он поселился в малень­ком ветхом домике на окраине Верхотурья. Место было глухое, и отца Игнатия стали беспокоить хулиганы; но некий раб Божий по имени Михаил, который работал зубным врачом и был пострижен в монашество, дал денег на покупку нового дома, рас­положенного неподалеку от Верхотурского монастыря, так что от­сюда хорошо был виден величественный Крестовоздвиженский собор. Сюда отец Игнатий и переехал вместе с помогавшими ему по хозяйству келейницами – схимонахиней Евдокией и монахиней Симеонией.

Наступил новый период в жизни подвижника, когда он стал скрываться от мира за внешней формой юродства. Одеваться стал в светскую одежду, иногда и в женскую, так что бывало, что его не узнавали и хорошо его знавшие. Некоторое время он пас на окра­ине города коз и был любимцем всех окрестных мальчишек, кото­рые тесным кружком собирались вокруг него, с упоением слушая его рассказы.

У отца Игнатия оставалось много духовных детей, и он, наве­щая их, совершал в их домах таинства. Когда состояние здоровья не позволяло покидать дом, он принимал духовных детей у себя в келье. Здесь отец Игнатий вместе со своими келейницами вычи­тывал весь богослужебный круг.

Духовная дочь отца Игнатия рассказывала: «Я жила в Верхоту­рье, работала в швейной мастерской, а к отцу Игнатию ходила бла­гословляться. На работе у меня не ладилось, машина ломалась, ничего не получалось. Отец Игнатий надо мною посмеивался: «Ну вот, шила да порола, шила да порола». Но однажды сказал: «Ты праведному Симеону молишься? А ведь он был портной. Вот и проси, чтобы он тебе помог. Своими словами проси». Я стала мо­литься и просить праведного Симеона о помощи. И стало лучше получаться в работе, сложные заказы стали давать, лучше тех полу­чалось, кто раньше меня начал работать. Но огорчений всегда бы­ло много. Бывало, бегу с работы к батюшке – и, пока бегу, на душе посветлеет, прихожу: «Благословите, батюшка! Сейчас сколько хотела вам рассказать, да все забылось». А он: «А ты рассказала, я слышал – вот про это и про это». И, правда, я об этом думала, ког­да к нему шла.

Как-то велел мне поленницу складывать. Я складывала, скла­дывала – вот готова поленница, а он подошел, палочкой толкнул – и она рассыпалась. Мне обидно, а батюшка меня же и ругает: «Вот какая бестолочь, поленницу сложить не можешь». В другой раз я в огороде грядки копала, борозды делала, а он стоит рядом и ругает: «Какая же ты бестолковая, землю копать не умеешь. Положи-ка палку – видишь, неровно!». Я ровняю, ровняю, он опять: «Ты ви­дишь – там дыра, там дыра». Я обиделась, ушла. Потом вернулась: «Батюшка, простите, благословите!». Он, радостный, сияющий, благословил меня, и я – как на крыльях весь день.

Однажды оделся странником, пришел к одним матушкам, сту­чит, просит милостыню, а они говорят: «Нет ничего!». А он все сту­чит, стучит по железке. Они говорят: «Какой нищий! Надо посмо­треть, не утащит ли чего!» Подошли поближе и узнали – это же отец Игнатий. «Батюшка, заходи!» А он: «А! Узнали, так заходи! Да не пойду я!» – И ушел».

Жительница Верхотурья рассказывала: «Один раз дали ему в мороз валенки. Он их стал надевать и говорит: «А что, в чужих-то тепло». Женщина сказала, смутившись: «Простите, батюшка, и вправду чужие». Приехал он как-то в одно село и пришел в избу к знакомым. Хозяйка стала его кормить: подала хлеб и похлебку, а пироги утаила. И принялся он есть да приговаривать: «Сами-то пироги едят, а меня похлебкой кормят».

Батюшка учил нас молиться со вниманием. К посещению службы церковной он сам относился строго и нас тому же учил. Однажды мы во время службы собрались огород копать, пришли благословиться, а он: «А на службу кто пойдет?».

В последние годы отец Игнатий тяжело болел и незадолго до смерти был пострижен в схиму с именем Иоанн. Духовная дочь его рассказывала: «Я сижу в уголочке, плачу и прошу Царицу Небесную, чтобы взяла нашего батюшку к Себе. А он говорит: «Смотри­те, она молится, чтобы я умер». Он любил пошутить. Как-то при­шли женщины и спрашивают: «Тяжело лежать, батюшка?» А он и говорит: «Так не буду лежать, меня дрова колоть заставят».

В день его смерти пришло много народу и спрашивают: «Ба­тюшка, читать канон на исход души?». А он говорит: «Рано еще». Через некоторое время я начала читать, а он говорит: «Не так надо читать». И сам прочитал полторы страницы, а потом уже не было сил читать, и читали другие».

Иеросхимонах Иоанн (Кевролетин) скончался 27 января 1961 года. Летом 1993 года его мощи были обретены и перенесены в Верхотурский Николаевский монастырь.

Сергей Голубцов,,
г. Тюмень