• «Я – Михайло Калашников, христианин и православный по вере своей»
• Христианское понимание смерти
• Крест первосвятительства
• Новый Иерусалим
• Сибирское предание «Сузге» и связь времен

Прозреть во временном вечное

Николай Семенович Лесков

«Провидец душ», «волшебник слова», «самобытнейший писатель русский» – все эти и многие другие восторженные оценки были даны писателю Николаю Лескову спустя много лет после его смерти. «Достоевскому равный, он прозеванный гений», – поэтические строки Игоря Северянина о Лескове долгое время звучали как горькая истина. Литературная судьба Лескова при жизни писателя складывалась драматично. Непонятый, оклеветанный и непризнанный критикой, писатель, по его словам, «был распят заживо». Этого могло бы и не случиться, если бы русские интеллигентные люди относились друг к другу более внимательно и бережно. И все же некоторые из давних противников Лескова со временем вынуждены были признать его глубокий талант и даже принести свое покаяние. Вот интересный эпизод из жизни писателя, замечательно характеризующий и его самого как человеческую личность.

Когда дни Лескова были уже сочтены – 12 февраля 1895 года – в Прощеное воскресенье – день, в который православным «положено каяться друг перед другом во взаимно содеянных грехах и гнусностях», к дому Лескова пришел, не решаясь переступить порог, «злейший его враг и ревностный гонитель, государственный контролер в министерском ранге» Тертий Филиппов. Сцену их встречи Лесков взволнованно передавал сыну Андрею:

«– Вы меня примете, Николай Семенович? – спросил Филиппов.

– Я принимаю всех, имеющих нужду говорить со мною.

– Перечитал я вас всего начисто, передумал многое и пришел просить, если в силах, простить меня за все сделанное вам зло.

И с этим, можешь себе представить, опускается передо мною на колени и снова говорит:

– Просить так просить: простите! Как тут было не растеряться? А он стоит, вот где ты, на ковре, на коленях. Не поднимать же мне его по-царски. Опустился и я, чтобы сравнять положение. Так и стоим друг перед другом, два старика. А потом вдруг обнялись и расплакались… Может, это и смешно вышло, да ведь смешное часто и трогательно бывает… все-таки лучше помириться, чем продолжать злобиться… Я очень взволнован его визитом и рад. По крайней мере кланяться будем на том свете».

Лесков явил собой новый тип писателя – духовного наставника, носителя непраздного, учительного слова, исполненного проповеднического пафоса. Свою литературную деятельность сам Лесков воспринимал как подвижничество, почти как апостольское служение: «Я отдал литературе всю жизнь, …и я должен не прятать под стол, а нести на виду до могилы тот светоч разумения, который дан мне Тем, пред очами Которого я себя чувствую и непреложно верю, что я от Него пришел и к Нему опять уйду».

Главная особенность таланта Лескова в том, что он умел прозреть во временном вечное. Многоцветье и многокрасочность его художественной палитры в изображении конкретно-исторической национальной жизни взаимодействуют с иным планом бытия – вневременным, вечным. Лесков в каждом своем творении показывает, как «мимотекущий лик земной» соотносится с «вековечным, непреходящим».

Творчество писателя явилось своего рода «художественным поучением». Сюжеты лесковских книг – духовное проникновение, нравственное перерождение человека, воскрешение «мертвых душ», вечное стремление к совершенству. Многие рассказы Лескова построены как художественная проповедь добра, любви, милосердия, направленная к очищению и восстановлению души человеческой.

Во множестве своих произведений: цикле рассказов о праведниках, «Святочных рассказах», «Рассказах кстати» и других, – Лесков выступил как духовный наставник своих читателей. Причем поучение облекается у него в формы не столь суровые и требовательные, как у Достоевского и Толстого, но добрые, мягкие, снисходительные. Лесков просит и убеждает читателя приобщиться к поиску истины. «Читатель, будь ласков, – пишет он в повести «Под Рождество обидели», – вмешайся и ты в нашу историю <…> обдумай, с кем ты выбираешь быть: с законниками ли разноглагольного закона, или с Тем, Который дал тебе «глаголы вечной жизни»…».

«Лескова, Лескова читать надо»,

– устами одного из своих героев призывал замечательный русский писатель, кинорежиссер и сценарист Василий Шукшин.

А.А. Новикова-Строганова,
д.фил.н., профессор,
член Союза писателей России