• Сибирское предание «Сузге» и связь времен
• «Я – Михайло Калашников, христианин и православный по вере своей»
• Мысли об образовании
• Жизненно и прочно одно добро
• Съезд православных гимназий в Тобольске

Юная миротворица

27 июня – день рождения царевны Марии Николаевны Романовой

Великая княжна Мария Николаевна родилась 14/27 июня 1899 года в летней резиденции Петергофа. Государь Николай II тогда записал в своем дневнике: «Счастливый день: Господь даровал нам третью дочь – Марию, которая родилась в 12:10 благополучно!». Царевна Мария была типично русской, добродушной, веселой, приветливой девушкой с ровным характером. Своей прекрасной наружностью и жизненной силой она напоминала своего деда – императора Александра III. Игумен Серафим (Кузнецов) в книге «Православный Царь-мученик» с любовью рисует ее портрет: «Великая княжна Мария Николаевна унаследовала во всех отношениях, как внешних, так и внутренних, все качества своего деда императора Александра III. Крепость телосложения была у нее мужественная при совокупности редкой красоты. Она обладала большой силой, так что когда цесаревич Алексий Николаевич был болен и нуждался в передвижении, то Мария Николаевна носила его как малого ребенка. Характер этой девочки был весьма любвеобильный, сострадательный и миролюбивый. Никого она никогда не оскорбляла, а старалась всегда всех мирить. Это была юная миротворица. <…> Она была неизменной заступницей за провинившихся перед отцом и матерью».

Машенька, Мари, Мэри, просто – «Машка», «наш добрый толстенький Тютя» – так, обожающе поддразнивая, звали великую княжну родные. Она блистала яркими красками и здоровьем и была поразительно красива: с каштановыми волосами и большими темно-синими глазами, которые в семье ласково называли «Марьины блюдца».

Царевна Мария олицетворяла собой образ былинной русской красы. Эту особенность в ней замечали многие; так, фрейлина императрицы С.Я. Офросимова с восторгом писала о ней: «Ее смело можно назвать русской красавицей. Высокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, она особенно мила русскому сердцу. Смотришь на нее и невольно представляешь ее одетой в русский боярский сарафан…». В ней таились необъятные силы настоящей русской женщины.

Внутренний мир великой княжны был всегда окрашен ярким и теплым религиозным чувством, заложенным с детства всем царским детям их венценосной христолюбивой матерью. Переписываясь с ней, она чаще и тоньше других сестер анализировала свои религиозные переживания, говорила о вере и Церкви: «Знаешь, это очень странно, но, когда я вышла из комнаты Алексия после молитвы, у меня было такое чувство, как будто я пришла с исповеди... такое приятное, небесное ощущение». Среди младших детей царской семьи Мария Николаевна была самой взрослой, поэтому со временем, когда императрице приходилось уезжать вместе со старшими дочерьми, на Марию возлагалась обязанность присматривать за Анастасией и Алексием. «Моя дорогая Мария, ты прочитаешь это, когда мы уедем. Очень печально оставлять вас, троих малышей, и я буду постоянно о вас думать. Ты в этой группе старшая и поэтому должна хорошо присматривать за младшими», – наставляла свою дочь Александра Феодоровна.

На людях царевна никогда не пользовалась тем, что она дочь императора, нисколько не кичилась своим происхождением и всегда была готова прийти на помощь, оказать услугу, делая это без какой-либо церемонности и суеты. Она была воплощенной сердечностью и добротой, вкусы ее были очень скромны. Восприимчивость и способность искренно сопереживать и понимать ближних сделали Марию Николаевну внимательным и чутким собеседником. Она любила и умела поговорить с каждым, в особенности с простым человеком. У нее находилось всегда много общих тем для бесед с ними, и она прекрасно помнила, у кого из солдат охраны как зовут жену, сколько ребятишек, сколько земли и многое другое. Во время заключения она сумела расположить к себе всех охранников. Врожденная чуткость восприятия окружающего мира нашла свое выражение у царевны через талант рисования. Из-под ее искусных рук выходили прекрасные акварели и карандашные рисунки, дошедшие и до нашего времени.

Мария Николаевна никогда не сидела без дела. Это было обусловлено не только воспитанием государыни, не терпевшей безделья, но и деятельной натурой самой княжны. Когда началась Первая мировая война, царевне Марии было 15 лет. Как и старшие сестры, младшие великие княжны Анастасия и Мария посещали раненых солдат в госпиталях: им они отдавали свое внимание, любовь и заботу. Обе сожалели, что из-за юного возраста не могли стать настоящими сестрами милосердия, как царевны Ольга и Татиана.

Но обладая легким и жизнерадостным нравом, они значительно облегчали страдания раненых, от влекая их от боли и уныния. Мария Николаевна предпочитала сидеть у изголовья солдат и расспрашивать об их семьях, детях, и знала по именам практически всех.

С.Я. Офросимова вспоминала, что много времени спустя, уже после революции, она встречала солдат и офицеров, лежавших в царскосельских лазаретах, и каждый раз видела, как при воспоминаниях о великих княжнах озарялись их лица, как бы забывались пережитые муки, и как светло воскрешались в их памяти те дни, когда над ними заботливо и нежно склонялись царские дочери.

Царевны Мария и Анастасия ухаживали не только за солдатами, но, посещая школу для медсестер, присматривали за детьми. Мария Николаевна писала своему державному отцу, как она кормит детей и убирает ложечкой кашу, стекающую с их подбородка. Юная великая княжна очень любила детей. По воспоминаниям судебного следователя Н.А. Соколова, «она была по натуре типичнейшая мать. Ее сферой были маленькие дети. Больше всего она любила возиться и нянчиться с ними». Когда один из балканских принцев сделал семнадцатилетней царевне Марии предложение, то оказалось, что ни императрица, ни ее дочь не хотели этого брака. Как Мария Николаевна, так и ее сестры «не допускали мысли о замужестве вне пределов Родины и вне Православия. Все они хотели служить России, выйти замуж за русских и иметь детей, которые бы тоже служили России».

В дни февральского переворота царевна Мария стала незаменимой опорой императрицы, которая, измученная тревогой за государя, проводила дни и ночи у кроватей больных детей (все они, кроме Марии, заболели корью). Она, не щадя сил, помогала матери как могла.

Великая княжна Мария первой из царственных детей узнала об отстранении своего венценосного отца от престола. Некоторое время после этого она не могла прийти в себя, рыдания душили ее, но, понимая, что ее матери нужна поддержка и нельзя ее огорчать, она взяла себя в руки, проявив большое самообладание и выдержку. Именно эти качества в сочетании с незаурядным мужеством помогли Марии Николаевне не только самой пережить страшные революционные дни, но и поддержать своих ближних. Подруга государыни и четырех великих княжон Анна Вырубова писала об этом так: «…Никогда не забуду ночь, когда немногие верные полки (Сводный, конвой Его Величества, Гвардейский экипаж и артиллерия) окружили дворец, так как бунтующие солдаты с пулеметами, грозя все разнести, толпами шли по улицам ко дворцу. Императрица вечером сидела у моей постели. Тихонько, завернувшись в белый платок, она вышла с Марией Николаевной к полкам, которые уже готовились покинуть дворец.

И может быть, и они ушли бы в эту ночь, если бы не государыня и ее храбрая дочь, которые со спокойствием до двенадцати часов обходили солдат, ободряя их словами и лаской, забывая при этом смертельную опасность, которой подвергались. Уходя, императрица сказала: «Я иду к ним не как государыня, а как простая сестра милосердия моих детей»».

В последнюю тяжелую поездку в Екатеринбург, когда царских детей временно оставили в Тобольске, поскольку цесаревич Алексий был слишком болен, чтобы ехать, Николай Александрович и Александра Феодоровна взяли с собой именно царевну Марию помогать матери. Последний день рождения великая княжна встретила в Екатеринбурге в 1918 г., о чем государь Николай II записал в своем дневнике: «Нашей дорогой Марии минуло 19 лет».

Царевна Мария была названа в честь покровительницы династии Романовых – Пресвятой Владычицы нашей Богородицы, «Феодоровский» образ Которой был родовой святыней царственного дома. Подобно святой равноапостольной Марии Магдалине великая княжна с кротостью и смирением последовала за Христом, взойдя на свою голгофу. Она вместе со своими дорогими родителями, сестрами и братом-цесаревичем сохранила верность Господу до смерти крестной, стяжала неизреченную небесную славу и обрела у Бога благодать молиться за нас пред Престолом Божиим.

«Радуйся, прекрасная и непорочная невесто Христова, всеблаженная царевно Марие, о спасении душ наших молитвеннице предивная». К святой царевне Марии прибегают за помощью во всех семейных неурядицах, в сиротстве, а также молятся ей о даровании ребенка.

Ксения Маслеева,
г. Екатеринбург