…Спекуляция приняла у нас размеры
неслыханные и пустила в ход приемы еще не виданные. Пошли в гору паи и акции не только частных банков, страховых обществ, железных
дорог, крупных промышленных предприятий, но даже таких промышленных
учреждений, о которых прежде знали мало и акции которых покойно хранились в портфелях самих
учредителей предприятия. Теперь
совсем стало другое дело, совсем иным духом повеяло. Задумывается какое-нибудь новое предприятие, и прежде, чем написан самый устав, начинается
уже вербовка покупателей паев с премией к их номинальной стоимости. Практика прошедшего года избаловала многих подобными удачами. Цены паям и акциям росли,
как говорится, не по дням, а по часам, и потому охотников покупать ценности проектируемых еще учреждений
всегда находится довольно, а котировка «кулисы» как бы узаконяла
фиктивное дело. Это значит, что официальная биржа такие ценности не признает, в бюллетенях их не помещает,
но спекулянты вне биржи и на бирже производят ими сделки, как они производят сделки там же и на все другие законные бумаги. Человек
50-100 такой профессии, всегда юрких, первых, скученных по одной группе, ажитирующих, быстро сыплющих
словами цифры, громко выкрикивающих
названия бумаг, и называют
«кулисою».
Жизнь подобных людей по своей
растлевающей профессии ужасна. Они утром, до биржи, толкаются по всем банкирским конторам, желая узнать и разведать что-нибудь новое, для других неизвестное, чтобы на этом основать план целого дня: что сегодня покупать, что продавать. На бирже во время собрания они ловят на лету всякий слух, разносят его во все концы биржи, прикрашивая по силе своей фантазии, если он им выгоден;
покупают или продают и выходят
из биржи по заднему крыльцу в другую сутолоку, в настоящую толпу кулисы, в которой и проводят остальную
часть дня в каком-нибудь грязном
трактире. Так и проходит их время
изо дня в день, сегодня как вчера, всегда в страхе и волнении…
Нравы бумажной биржи на знают
деликатности и еще менее знают, что такое нравственность, справедливость…
Я не знаю, какие устои кроются
в глубине их совести, руководящей
их действиями, но я вижу, что у них нет того, что понимается в среде русского народа сердцем… Задумает ли сильный человек повысить цену известной бумаги, он не справляется о том, у кого она будет в руках в то время, когда цена ей вздута, и последний
потерпит убыток. Какое ему до этого дело? … Ему и в голову не приходит,
что он совершил что-то такое, законами, правда, прямо не караемое, но нравственностью не хвалимое…
ИРБИТСКИЙ ЯРМАРОЧНЫЙ ЛИСТОК. 1898 Г.
Я удивляюсь деяниям крупных фирм. Зачем они идут по следам еврейской системы скидок, а не следуют
прямым путем к потребителю, обращаясь к его здравому смыслу? Правда, трудно сразу заслужить его доверие, но трудное – не значит невозможное,
и нельзя пожинать плодов,
не обработав нивы и не засеяв ее хорошими семенами…
Я имею войлочную фабрику. Десять
лет назад я задался мыслью вырабатывать хороший фабрикат и продавать его умеренной ценою, имея в виду интересы потребителя и совершенно игнорируя посредников. В первый год я продавал войлока с убытком, но ставил на них свое клеймо.
На второй год я продавал уже тою ценою, в какую фабрикат мне обходился и имел клиентов, требовавших
войлоки с моим клеймом. На третий год я мог уже установить раз навсегда пользу в 10 процентов и для всех одинаковую цену. Это правило о 10-процентной пользе я поместил и в моем прейскуранте.
И вот семь лет уже, как я никогда не имею в запасе своих изделий, а работаю
только по заказам, без всяких скидок. Мои клиенты – кавалерийские
полки, земские управы, частные мастерские и вообще все те лица и учреждения, которые не требуют маскированных
скидок и фиктивных счетов.
Другой пример из области сельского
хозяйства. Много лет подряд Западная Сибирь экспортировала коровье масло за границу, сделанное примитивным способом. Нашлись там за последнее время предприимчивые
люди с искренним желанием сделать пользу местному крестьянству
и ввели на практике сепараторы,
производящие улучшенный продукт
– сливочное масло, дающее в результате каждому крестьянскому двору, участвующему доставлением молока, в новом производстве доход на 50% больше, чем старый первобытный
способ. Очевидность пользы
так скоро развила этот промысел, что в каких-нибудь 4-5 лет число заводов
с сепараторами в Курганском, Ялуторовском и Ишимском округах возросло до 140, а вывоз сливочного масла в течение года дошел до 150 тыс. пудов.
Думает ли читатель, что такие блистательные результаты пришли сами собою и не потребовали жертв от первых пионеров нового способа
выработки масла? Если да, то он очень ошибается. Бороться с рутиной и приобретать постоянного потребителя
всегда и повсеместно трудная задача. Первым пионерам, фермерам вроде г. Панфилова, пришлось немало
положить труда и денег, пока потребитель убедился, что масло сливочное
из Сибири продукт вполне хороший.
…Из этих примеров, взятых из действительной жизни, ясно видно, какую господствующую роль играет потребитель. И мне кажется, любая фирма, солидно обставленная, не только может, а должна беречь интересы потребителя, идя к нему навстречу
хорошим качеством продукта и невысокими ценами. Только этим прямым и верным путем возможен прочный успех как в мире промышленном,
так и чисто торговом.
