• «Смотрю на мир сквозь призму храма»
• Ф.М.Достоевский. О любви к народу
• Жизненно и прочно одно добро
• Видение Богородицы Марии-просфорнице в Тюмени в 1647 г.
• Служение Богу и Отечеству

Анастасия Александровна Коршунова, ризничная Знаменского собора
(1902-1980 гг.)

Заведующей ризницей Знаменского собора двадцать лет, в 1960-1980 гг., работала Анастасия Александровна Коршунова. Умерла она в Сретенье Господне 15 февраля, а день ее ангела – 28 апреля. Немного не дожила до 78 лет. Когда отпевали ее в Знаменском соборе – много людей собралось. Несколько подсвечников стояло, свечи сгорали и ставились новые. Люди плакали. Приезжал архидиакон Гермоген. Отпевали батюшки собора: о. Николай, о. Петр, о. Матвей, о. Александр, протодиакон Иаков. Такое отпевание надо было заслужить. За смирение, доброту, трудолюбие ее очень уважали. На отпевании отец Иоанн сказал, что была Анастасия Александровна для многих советчиком и наставником. Поминальные столы накрыли через всю церковь. Не один раз садились люди за стол. Служащие в соборе жили очень дружно. Работали в это время в соборе Фаина, Анфиса и Евлампия, Клавдия, Вера.

Когда уже перед кончиной матушка Анастасия болела, придут ее навестить из собора, подойдут к больной: «Ну, как ты? С нового года не была». Накануне Сретения зашли Анфиса и Евлампия: «Ты на службу придешь?». Отвечает: «Божия Матерь велит, так приду…». Сама лежала и молилась: «Дай мне, Господь, полежать, надо полежать раскаяться». Больную приходил навещать два раза протодиакон Иоанн. Он около 20 лет в соборе служил. Соборовал ее отец Иаков. Очень внимательным и заботливым был. Придет, поплачет: «Ну, как?». Она ответит: «Поправлюсь, приду в церковь». Он повздыхает, повздыхает, уйдет. Не поправилась, ушла ко Господу, оставив о себе добрую память.

Когда матушке Анастасии было 72 года, у нее случился аппендицит, перитонит. Везли в больницу, она молилась. Врач увидел, говорит: «Молись, легче будет». Молилась: «Праздник движется. Господи, дай мне силы Фаине все передать». Переживала, что умрет и не успеет рассказать, где что лежит в ризнице. С Господом постоянно разговаривала. Он и помог ей выжить. Вылечили перитонит.

В доме Анастасии Александровны всегда читались молитвы, утренние, вечерние. В 1941/1942 г. пришла похоронка на мужа. От горя случился сердечный приступ, она упала.

Семилетняя Мария испугалась, разжала ей рот, водички влила. Спасла маму свою. Вздохнула бедняжка, ожила... Четверо маленьких детей сиротами остались. Тяжелое это было, богоборческое время. Жили в селе Терсюкском, Курганской области, там родители Анастасии Александровны жили. Церкви закрывали повсеместно, по домам ходили иконы забирали. Однажды пришли и к Коршуновым, чтоб иконы унести. Анастасия им говорит: «Да как я святителя Николая, Божию Матерь отдам или спрячу! Они мне детей помогают ростить, а я их уберу!». Потоптались у дверей представители власти, да и ушли. Иконы остались на месте. Только детям от взрослых, да и от сверстников, за веру страдать приходилось.

Марию в школе богомолкой обзывали, не дружили с ней. «Не плачь, не плачь – Божия Матерь все видит. Она тебя защитит, все будет хорошо», – говорила ее мама. Обнимет, как под крылышко возьмет, прижмет к себе: «Успокойся. Все у тебя будет хорошо».

Выращивали Коршуновы – мама и дети – картошки по 50 соток. Господь помогал. Выполняли беспрекословно все, что мама просила. Думали, слушать не будут – мама умрет. Как муравьишки в поле работали. Мама рядом, да сил – не больше, чем у деток. Подорвала здоровье, не могла работать физически.

Бывало, в доме топит печку, керосиновые лампочки зажжет. Сидят дети на печке, она скажет: «Пойте, дети». Пели песню: «Как я явлюся к Богу грешна, как он посмотрит на меня». А мама плачет, плачет. Дети не понимали, почему она плачет? Всю жизнь прожила Анастасия с Богом. В деревне церкви не было. Ходили в церковь в Усть-Миасс за 40 километров. Шли босые; доходили до реки, умывались. Вечер уже наступал. Заходили в церковь на помазание. На утренней службе дети ждали Причастия: «Мама, скоро? Батюшка ушел». Отвечает: «Еще придет». Ночевать оставались у старушек. Возвращались обратно домой к следующей ночи. Заготавливали несколько кадушек огурцов, помидор. Зачем так много? Мама детям говорила: «Мы вырастим, а кто-то не вырастит, вот мы и дадим». Зима наступит, она хлопочет: «Неси Варваре. Неси Анисье. Они хоть помолятся за нас». Зимой-то все такое вкусное, хрустящее. Случалось, стучат в окно: «Ляксандровна, может, вам надо покосить?». «Надо! – отвечает.

– Как не надо?». А потом дочке говорит: «Видишь, Господь вразумил их, а ты говоришь, тебя обижают».

Когда младшие дети в школу пошли, переехали в Шатрово. Купили на окраине старенький домик. Окна были двойные, соломой набиты. Там Мария пошла в 9 класс.

В 1958 г. Анастасия Александровна приехала в Тюмень. Сын Афанасий решил жить здесь. Пришла сначала на работу во Всехсвятскую церковь, увидела, что облачение ветхое. Стала чинить старое, шить новое. Потом ее позвали работать в Знаменский собор. В магазинах ткани не было. Не из чего было шить. 1965-66 гг. Мария работала в «Швейбыте» главным бухгалтером, когда поступал материал, говорила маме. Блестящий, красивый атлас был, с обратной стороны хлопчатобумажный, гладкий креп-сатин. Она придет, выберет материал на ризы. Мария у начальника спросит 10-20 метров. Он разрешал брать столько, сколько нужно было. Выберет Анастасия белый, розовый, голубой атлас. На три разных ризы для трех батюшек, для диакона. В церкви шила, когда службы не было. Вечером дома шила. Много нашила. Церковь оживать начала, когда у батюшек облачение новое появилось.

Анастасию Александровну везде уважали. Всех Косачевых уважали. Вышла замуж она из семьи Косачевых. Дедушка прожил 102 года. Где-то в 1961-62 гг. они приехали к детям в Тюмень. Все очень хорошо пели. Запоют – так толпа народу на улице слушает. Пели проголосные песни. Мария тоже пела. В эти годы в соборе был плохой хор. Пели кто в лес, кто по дрова. Мария Васильевна вспоминает, что страшно было слушать. Думалось: «Неужели батюшки не слышат. Такой красивый собор! Столько людей заходят!». Управляла хором Галина, добрая, но слабохарактерная женщина. Не хватало умения сладить с певцами.

Певчим делали замечания, да не помогало. Может, приходили со стороны и не были верующими. Потом хор стал исправляться. Управляла хором Валентина Павловна. Солисткой была Валентина Дмитриевна. Как запоет – за душу берет. Пела, как соловей. Верхний хор вечерами пел хорошо. В хоре пел батюшка Александр. Позже на клиросе стала петь дочь Марии Васильевны. В клиросном хоре пела Клавдия. Она моложе была, голос зычный. И читала она очень хорошо. В то время в церкви некому было работать. Свечи привозили из Омска.

Милиция на Пасху людей в храм не пускала. Когда шли служащие в собор, говорили: «Мы работаем тут». Их пропускали. Потом стали делать пропуска. Милиция до 12 ночи постоит и уходит. За оградой собора люди стояли, чтоб встретить праздник. После Крестного хода внутрь заходили. Много народу было. Однажды на службе хулиганы стали на гитаре стучать. Пригласили милиционеров, они вывели их. Батюшки были смиренные и внимательные. Однажды Мария Васильевна исповедовалась вечером, а на следующий день пришла и стоит на службе. Батюшка закончил причастие и ее глазами ищет. Ахнула Мария: «Меня ищет!». Подходит: «Меня ищете? А я не готовилась причащаться». Вот так всех помнил.

Батюшка Матвей служил ранние службы. Вспоминается как худенький, старенький священник. В 80-х гг. его уже не было в храме. Отец Петр был неалчным, денег не касался. Стареньким стал – приходил в церковь, на стульчике сидел у входа. Все старались подойти к нему: «Батюшка! », – воскликнут. Немощным был, но службы не пропускал. Так и умер по дороге в храм.

Самым смиренным был отец Николай. Он был с Украины. Всегда все у него хорошо. Отец Николай никогда никуда не уезжал из храма, все служил. Отец Александр пел в хоре, когда было свободное время. У него был приятный тенор. Его дочка пела в хоре. Батюшка Михаил (Курочкин), когда окончил семинарию, на клиросе пел. Всегда аккуратный, внимательный. Молодым уже заслуживал уважение. Все священники жили очень дружно. Владыка Мефодий бывал в Тюмени, в Знаменском соборе. Убили его зверски в Омске. Мария Васильевна Азанова, дочь А.А. Коршуновой, рассказывает мне о своей маме, вспоминает о тех, кто еще служил в соборе. Вспоминает, что матушка Сусанна стояла на свечном ящике. Клавдия пекла просфоры.

Она монашкой была и сидела в тюрьме за Христа. Матушка Вера была алтарницей. Ее племянник, отец Георгий, служит сейчас в Ялуторовске. Такие старушки! У них не было слова «не буду!». Смиренные были! У них учиться надо. Старались быть незамеченными, все старались сделать. Ангелоподобные. Анфиса помогала Марии Васильевне за сыном Вадиком смотреть. С работы придет, а она чистит, еду готовит. Говорила: «Я хоть тебе помогу, ты придешь с работы, что-то уже сделано». Евлампия умерла в 2006 году. После Анастасии Александровны ризничной была Фаина.

Мария Васильевна начала работать в 1951 году. В 1978-79 гг. надписи на стенах, на сводах стали менять, писать по-другому. Служащим не нравилось новое письмо. Они были недовольны. Раньше были лучше. Сейчас греческого письма, а тогда что-то другое было. Как писали икону Знамения Божией Матери, Мария Васильевна не помнит.

В то время библиотеки в соборе не было. Трапезная была. Университет, а до 1973 года – педагогический институт, требовал убрать колокола, чтоб не мешали учебе. Иконочек в соборе почти не было. Литературы тоже. Акафисты, молитвы переписывали от руки. Мария Васильевна переписывала для мамы несколько акафистов, молитв в тетрадки. Мама купила всем своим детям «Молитвословы». Молитвослов Марии Васильевны подписан так: «Поздравляю с днем Ангела, желаю от Господа Бога доброго здоровья, душевного спасения. Милая моя доченька, благословляю тебе эту книжечку читать и меня не забывать. Мама. Дарю на долгую жизненную память, на все земное твое странствование. 14 апреля 1977 г. Коршунова Анастасия Александровна».

До сих пор Мария Васильевна хранит его и по нему молится. И помнит, и всегда жалеет свою дорогую мамочку.

Со слов М.В. Азановой
материал записала
и подготовила
Н.Л. Антуфьева
г. Тюмень