• Границы послушания
• Крест первосвятительства
• Боевая подруга: женщина и танк
• Жизненно и прочно одно добро
• Александр Невский и Ледовое побоище

Жизнь Церкви начала 90-х годов. История возрождения православия в Тюмени

Интервью с иереем Сергием Кистиным

- О. Сергий, расскажите, пожалуйста, о жизни Церкви в конце 80-х - начале 90-х годов.

- Это был трудный период: начало перестройки, развал экономики, развал государства, каждый стал говорить о независимости, особенно Прибалтика, заговорили о деньгах. К Церкви православной стали по-другому относится.

Сама епархия была по размерам большая, а храмов всего тринадцать на всю епархию: два в Ишиме, один в Ялуторовске, два в Тюмени, два в Тобольске и шесть храмов в Омской области. Духовенство было, кого я застал, старое. Все друг друга знали.

Когда я пришел из армии в 1985-86 гг., то в Тобольске служили о. Александр, о. Макарий, о. Михаил, о. Владимир. Старое было священство, родились еще до революции.

А еще был о. Николай, сам из Белоруссии, 1915 года рождения. Закончил один класс семинарии. Для советского времени это было большим достижением. Строгий был батюшка.

О. Макарий - архимандрит - добрый, выдержанный был священник, старенький, ему было уже под 80 лет. В алтаре бережно хранил проповеди своего отца в виде маленькой книжечки.

Он был с 12-го или 14-го года, родился и жил на Алтае. В 18 или 20 лет решил стать священником. Приехал Владыка, стал его спрашивать, сказал, что нужно почитать Катехизис: учение Церкви о спасении, Вселенские соборы и так далее. О. Макарий рассказывал, что он это знал, только вспомнить нужно было. При ответе спутал даты Вселенских соборов, но Владыка был добрый, подсказывал ему. Так он и поступил, к тому же у него была священническая практика, он пономарил, помогал в алтаре. В то время так было. У него еще такая особенность была: перед каждой службой он тщательно готовился. Какая служба, какой тропарь, кондак. Также и перед проповедью. Очень ответственно подходил. Подавал нам добрый пример.

О. Александр (Пивоваров) строго спрашивал, требовал, чтобы молились и работали, много строил, проводил занятия. При храме была воскресная школа подготовки пастырей. Дочь его тоже вела занятия, она преподавала пение и устав. Сейчас она проректор в Новокузнецкой семинарии. Это удивительно, что в сонме духовенства находится женщина.

О. Макарий занимался отчиткой бесноватых, больных. Это было редкое явление для того времени. У него было на это особое благословение Патриарха. Приезжало очень много людей; происходило все в Покровском соборе. Они кричали и плакали, тяжелая была картина. Он всегда сначала

1994 год. Крестовоздвиженскийхрам г. Тюмени. О. Сергий Кистин сработниками беседовал с ними, и после исповеди и Причастия отчитывал.

Были и комичные ситуации. Вот одну старушку спрашивает: «Ты зачем приехала, Мария, отчитываться?»

«А вот, батюшка, у меня горе такое: кошелек потерялся с деньгами, суммой приличной и мне надо отчитаться, чтобы он нашелся».

А батюшка кротко так ей отвечает: «Мария, тебе, наверное, не ко мне надо, а в милицию». «Нет, нет, батюшка, мне сказали именно к тебе». Простой народ был, труженики.

Здесь в Тюмени служили о. Михаил (Курочкин), о. Иоаким (Лапкин), будущий епископ о. Евтихий. В соборе служили о. Иаков, о. Николай, о. Валерий (Гордеев).

В Ялуторовске был один храм и служил там о. Илия (Равелев). Его я мало знал, он был уже старенький и умер в 1992 году. После него был о. Сергий, а потом о. Евгений (Веселовский). О.Евгений прослужил лет 8-10, потом произошел несчастный случай. Он похоронен на территории храма, за алтарем. После него служил и служит о. Георгий (Санников).

В Ишиме в Покровском храме служил о. Константин (Некрасов). Простой был, безобидный, много пережил. В Никольском служил о. Феодор. Он был благочинным Тюменской епархии. О.Феодор был строг, любил служить, построил на свои средства иконостас, говорил, чтобы учились и делали все по уставу. Сам был родом с Украины. В одно время с родителями сослан был в Ташкент.

В Ташкентской епархии был в то время Владыка Гермоген (Голубев), архиепископ, человек глубокой и твердой веры. Когда храмы закрывались в 50-е годы, у него в епархии открывались. Он закончил семинарию и Киевскую академию, был наместником Киево-Печерской лавры. Хорошо изучил советские законы, и под видом реконструкции заново выстроил собор в Ташкенте, открыл несколько приходов по епархии. Потом его убрали оттуда и перевели сюда. Здесь он тоже отстаивал храмы, защищал духовенство.

- Расскажите про открытие Тобольской семинарии.

- Открытие Тобольской семинарии было в 1989 году, в этом же году 12 ноября меня рукоположили. Поступающих было тогда 14 человек. У каждого свой сложный жизненный путь. Но кто учился, те и стали священниками. Был такой порыв, люди пошли в храмы, просили пищу духовную, книги, а их не было. Тогда книги, брошюры, молитвы переписывали, отпечатывали на машинке, и ими очень дорожили. Перепечатанные молитвы хранили со дня Крещения. Только в 1988 году вышло постановление правительства, разрешающее ввоз церковной утвари и литературы.

Занимались семинаристы в храме Петра и Павла в Тобольске, там все было разрушено. Тут же стояли парты, тут же корыта с цементом. Занимались в фуфайеч-ках, потому что было очень холодно. Долго ждали ректора, потом приехал о. Мака-рий из Москвы. Он настоял, чтобы все учились очно. Потом Владыка Димитрий был назначен ректором, занятия шли, все стало упорядочиваться. Два или три года был экстернат. Готовились сами, встречались с преподавателями, приезжали и сдавали. Выдавались такие специальные экзаменационные листы. В 1994 году сформировалось заочное отделение. Нас было восемь человек, которые первые учились на заочном отделении. Мы все закончили.

- Как проходило возрождение православной жизни в епархии?

- Когда началась перестройка, стали даваться свободы, но у людей был страх ходить в храм. Советское воспитание, давление сказывалось. Приходили с оглядкой. Постепенно к 1994 году это было изжито. Вздохнули свободно. Никто больше не преследовал.

В Воскресную школу в Покровском соборе Тобольска стали приходить студенты. Был такой случай. Ходили две или три девочки, прониклись, покрестились. Приходит заведующий техникума, где они учились, и говорит: «Во что это такое вы втягиваете нашу молодежь?». Говорил испуганно, потому что свобода уже начала действовать. Сказали священнику о. Александру. Он ответил, что у нас свобода совести, и мы доложим уполномоченному. Потом больше никто не приходил.

Владыка Димитрий наставлял духовенство относиться к людям внимательно, с приветливостью. Нужно потерпеть и все пережить. «Братья, будьте внимательны, друг другу помогайте» - повторял он.

- Можно ли говорить о каких-то этапах восстановления епархии?

- Первым делом необходима была реставрация Покровского собора, Софийского (колокольню, крест поставили). После 1000-летия Крещения Руси государство и министерство культуры какие-то деньги стали выделять. С трудом «пробивали» возвращение Абалакского монастыря. Там машинно-тракторная станция находилась: все разбито, пола нет, стены исписаны. Стали просить храм Марии Египетской. Его добились. Когда Владыка приехал, быстро настелили пол, пленкой закрывали окна. Отслужили первый молебен, поставили крест. В 1989 году сельсовет пришел, сказали крест убрать. Но с 1990 года стали уже служить постоянно.

Попросили храм Петра и Павла. Там служили и занимались. Семинария оттуда начиналась.

Когда меня перевели в Тюмень, здесь было два храма: Знаменский собор и Всесвят-ская церковь. Постепенно стали просить храмы. Это о. Михаил (Курочкин) делал. Он начинал и в Трех-святительском. Крышу сделали, пол, купол. В храме стояли доски, кирпичи, было сыро, все убрали за пять лет, отопление сделали. В 1990-95 гг. люди уже потянулись. Много было крещений, люди шли на исповедь. В 1990 году открылась Воскресная школа. Попросили храм Архангела Михаила и там занимались. Долго ходили Крестными ходами к Троицкому монастырю и просили. В 1998-1999 году нам передали. В 1993 году передали Кре-стовоздвиженский храм. Два года я там служил. Все было перекрыто, разрушено. Были классы, начинали в маленьком приделе, убирали перекрытие. Проблема была кабель пробить, месяц служили в темноте, сырости. Через два года передали храм о. Тихону. Он был приписной к Троицкому монастырю. Сельские храмы передавали в о. Сергием Кистиным креста Каменке Сазоново, Червишево, Шорохово. В Шорохово у храма только стены стояли, крыша шиферная. Я начал жителей ругать, а они говорят: «Мы написали губернатору». Спрашиваю: «А кто ходить-то должен?» «Вот ты и походи, батюшка», - отвечают. Вот батюшка и стал ходить. Ездили, служили в музее в Нижней Тавде. Потом дали старую почту, потом собес, а потом построили храм. Процесс пошел, стали восстанавливать. Было понимание с властями, был порыв от людей. Поддержка от властей, от людей. Люди несли по рублю, по два. Усердие было.

Отопление в храме сделали, а котла не было. Пришли три парня пьяные: «Поговори с нами, батюшка». Поговорил я с ними. А они перед уходом спрашивают: «Отец, что тебе сделать?». Я сказал, что котелок. Через два дня привезли котел, который стоит до сих пор.

- О. Сергий, помимо увеличения количества храмов, духовных школ, численности священства, есть ли какие-то качественные улучшения за этот период?

- Тогда была простота веры, но не было учености. Народ ошибался, заблуждался, негде было уточнить. Сегодня есть, где спросить, где узнать. Тогда было стремление к чтению, знанию, сегодня изобилие всего этого, все известно, и люди охладели. «Мы и так веруем, мы и дома можем». Тогда нужно было преодолеть страх. То есть получается в чем-то качественнее. Сейчас большая часть признает Бога, меньшая не признает, а тогда скорее наоборот. Осуждали сектантов, представителей другой религии. Сейчас, напротив, уважительное отношение к представителям других религий. Молодежь пошла в храм, а тогда преследовали. Есть надежда, что с новым поколением будет и обновление, и возрождение.