|
|
|
       
| ||
| ||
| На начало | |||||||||||||||||||||
Наши баннеры 
|
«В белом венчике из роз»: Христос в поэзии революционной поры
У русской органически христианской культуры есть одна особенность: она склонна осмыслять исторические потрясения, будь то война или внезапная и кардинальная смена ласти, сравнивая их с событиями библейской истории: Преображением, распятием, Воскресением и, наконец, Апокалипсисом. В искусстве и, в частности, в поэзии времен революции и Гражданской войны - страшной катастрофы, непосредственно коснувшейся и Церкви - эта тенденция проявилась особенно ярко, соединившись со стремлением господствовавшего тогда модернизма к мистическому толкованию истории. После революции вся страна разделилась на два «лагеря»: на ее сторонников и на ее противников. Разумеется, в зависимости от этой позиции варьировалась и библейская образность в гражданских стихах. Так, для поэтов, революцию поддержавших, наиболее частыми стали мотивы Преображения, Воскресения, наступления Царствия Божия на земле. В январе 1918 года А. А. Блок, призывавший «слушать музыку революции» и еще не услышавший в ней диссонанса, пишет всем со школьной скамьи известную поэму «Двенадцать». И сколько есть литературоведов, ее исследующих, столько и трактовок образа Христа, который появляется в конце произведения впереди отряда двенадцати большевиков, предстающих уже в качестве двенадцати апостолов, несмотря на их, по сути, кощунственные слова:
А в черновиках прочитывается даже реплика одного из красногвардейцев: «Спас лукавый». И тем не менее «впереди - Исус Христос». «Се, Жених грядет в полунощи», то есть когда на часах - двенадцать, это еще один смысл названия поэмы. Сам Блок не мог объяснить возникновения этого образа. Знакомая поэта Н. И. Гаген-Торн вспоминала одно из первых чтений поэмы, когда Блоку был задан вопрос о смысле появления Христа в поэме. «Не знаю, - сказал Блок, высоко поднимая голову, - так мне привиделось. Я разъяснить не умею. Вижу так». В поэме имеет место символика крушения старого мира и Второго Пришествия. М.Бекетова, современница Блока, вспоминает: «Ему казалось, что старый мир действительно рушится, и на смену ему должно явиться нечто новое и прекрасное. Он ходил молодой, веселый, бодрый, с сияющими глазами и прислушивался к той «музыке революции», к тому шуму от падения старого мира, который непрестанно раздавался у него в ушах, по его собственному свидетельству. Этот подъем духа, это радостное напряжение достигло высшей точки в то время, когда писалась знаменитая поэма «Двенадцать».
Гораздо более прозрачным выглядит евангельский подтекст поэмы А. Белого «Христос воскрес!*, который ясен уже из названия. Но Белому, «именно в эти дни и часы совершается мировая мистерия», в толковании которой уже нет места разночтениям: символика воскресения пронизывает весь текст поэмы.
Заметим кстати, что текст Белого был написан через несколько месяцев после поэмы Блока и явно не без его влияния. Тот же рубленый ритм, то же совмещение евангельского и современного временных пластов, да и образы похожи: уже в приведенной чуть выше цитате розы напоминают нам о «белом венчике». К метафизическому осмыслению революции был склонен и С. Есенин. Его крестьянско-христианская революция получила наибольшее освещение в цикле религиозных поэм-утопий 1916-1918 гг. («Отчарь», «Октоих», «Пришествие», «Преображение», «Сельский часослов», «Инония», «Иорданская голубица» и другие). Чаще всего здесь революция связана с наступлением совсем иной жизни, рождением новой России, оттого сильна в поэмах символика Рождества и Преображения, в которой, впрочем, не обошлось без еретичества и даже явного кощунства. Много шума в то время наделал его «крестьянский коровий Бог», Которого поэт молит в поэме «Преображение»: «Господи, отелись!» В стихотворении «Не напрасно дули ветры» встречаем похожий мотив рождения красного жертвенного тельца, явно соотносящийся с Рождеством: «Отелившееся небо / Лижет красного телка». Наибольшего размаха богоборчество Есенина достигло в поэме «Инония», где поэт, отвергая старую Россию и вместе с ней старую религию, фактически отрекается от Христа и ищет нового Бога: «Я иным Тебя, Господи, сделаю». Также он пишет страшные слова: «Тело Христово тело / Выплевываю изо рта». Блок записал в своем дневнике комментарий самого Есенина по поводу этих строк: «Я выплевываю Причастие (не из кощунства, а не хочу страдания, смирения, сораспятия)». Есенинская Инония -страна, где нет места страданиям и Кресту, где «Новый на кобыле / Едет к миру Спас», но это уже другой Бог, не Христос. Но в 1919-1920 годы Есенин разочаруется в идеях социализма, и из его поэзии исчезнут такие явно эпатирующие мотивы. В стихотворении «Кобыльи корабли» революция получит уже апокалипсическое звучание:
| ||||||||||||||||||||
|
© Православный просветитель
2008-24 гг.