«Я избегал изображать так
называемые сильные страсти,
предпочитая им наш тихий пейзаж, человека, живущего внутренней жизнью».
В 1877 г. Михаил Васильевич Нестеров поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества - где учился под руководством
П. С. Сорокина, И. М. Прянишникова
и В. Г. Перова, который был его любимым преподавателем и который
оказал сильное влияние на раннее
творчество художника. С 1879 г. Нестеров начал принимать участие в
организованных в Училище ученических выставках. Среди его работ
раннего периода (1879—1884) можно отметить следующие картины на
бытовую тематику: «В снежки», «В
ожидании поезда», «Жертва приятелей», «Домашний арест», «Знаток» и
«Экзамен в сельской школе». Все они
написаны в традициях русского передвижничества.
С 1884 г. писал жанровые картины на исторические темы, такие
как «Прием послов» (1884), «Смерть
Лжедмитрия», «Сбор на погорелый
храм в Москве» (эскизы, 1885), «Шутовской кафтан. Боярин Дружина
Андреевич Морозов перед Иваном
Грозным» (1885).
После смерти жены появляется
женский образ в картинах («Царевны», «Христова невеста»).
Нестерову всегда было свойственно стремление выразить внутреннюю сущность человеческого духа, те
нравственные и духовные искания,
которые являлись с точки зрения художника основополагающими для
характера русского человека.
Художник стремился раскрыть
эмоциональное состояние, настроение человека. И именно этой цели он
подчиняет формы и принципы композиционного и колористического решения. Нестеров любил изображать
переходное время года в природе.
Обычно это или ранняя весна, или
поздняя осень, когда краски природы
не имеют открытого цветового звучания, когда все словно погружено в
ожидание, так соответствующее грустному, порой удивленному предчувствию чего-то необычного у нестеровских героев. Наиболее совершенно эти
черты проявились в картине 1890 года
«Видение отроку Варфоломею». В эти
годы Нестеров делает предметом своего искусства область нравственных религиозных исканий.
В 1890-е годы Нестеровым создан
цикл картин, посвященных Сергию
Радонежскому, который был для художника не только идеалом чистой
подвижнической жизни, но человеком, сыгравшим историческую роль
в нравственном сплочении русского
народа в период междоусобиц XIV
века, когда существовала угроза разорения русской земли монголами.
Само обращение к образу Сергия
заключало в себе поиски идеала в
конкретном историческом факте,
долженствующем оправдать весьма
далекую от общественной жизни тех
лет концепцию художника. Однако и
эта картина и последующие, посвященные жизни Сергия, не были историческими в традиционном смысле
этого слова.
«Я не писал и не хотел писать историю в красках... Я писал жизнь, жизнь
хорошего русского человека XIV века,
лучшего человека древних лет Руси,
чуткого к природе и его красоте,
по-своему любившего родину и посвоему стремившегося к правде»,—
говорил Нестеров впоследствии. Тонкая фигура мальчика Варфоломея
(будущего Сергия) кажется органической частью чистого русского пейзажа с его деревенской церковкой,
серебристо-голубые главки которой
перекликаются с полоской светлого
облачного неба.
Печален мальчик — в его глазах,
тихо сложенных тонких руках, в самой неподвижности фигуры столько
недетской внимательности, душевного ожидания чуда. Мальчик не
удивлен появлением старца, он точно
ждал его и теперь погружен в его молчаливое созерцание. Для художника
в этой картине драгоценна каждая
деталь; с осторожной внимательностью, мелкими мазками изображает
он каждую травку, каждый листочек,
каждый стебелек, и, однако, в картине есть объединяющее цветовое
начало — это золотой бледный цвет,
таинственное, мягкое сияние, которое вместе с тем воспринимается как
вполне реальное освещение, которое
бывает в природе в осенние дни.
До конца своих дней художник был
убежден в том, что «Видение отроку
Варфоломею» — самое лучшее его
произведение. На старости лет художник любил повторять: «Жить буду не
я. Жить будет «Отрок Варфоломей».
Вот если через тридцать, через пятьдесят лет после моей смерти он еще
будет что-то говорить людям — значит, он живой, значит, жив и я».
Картина стала первым из цикла
работ, посвящённых Сергию Радонежскому, чей образ не переставал
волновать художника на протяжении всей его жизни. За более чем 50
лет творческой работы Нестеров
создал 15 больших произведений,
посвящённых его излюбленному герою: «Юность преподобного Сергия»
(1892—1897), триптих «Труды преподобного Сергия» (1896—1897), «Преподобный Сергий» (1898) и «Прощание преподобного Сергия с князем
Дмитрием Донским» (эскизы, 1898—
1899)
В 1890 г. «Отрока Варфоломея»
увидел профессор Прахов, заведовавший росписью Владимирского собора
в Киеве. Поражённый художественным талантом ее автора, пригласил
Нестерова на работу в собор. Сначала
художник колебался, принять ли это
предложение. Потом согласился, более того, церковным росписям и иконам отдал свыше 22 лет своей жизни.
Необычным для фресковой живописи того времени было изображение
святых на фоне природы. Вслед за
Владимирским собором последовали работы в других храмах. В 1898 г.
младший брат Николая II цесаревич
Георгий пригласил его расписывать
дворцовую церковь Александра Невского в Абастумане в Грузии. Здесь
Нестеров в течение 5-6 лет оформил
лично более 50 композиций на стенах и иконостасе. По объему работ
с Нестеровым не мог сравниться ни
один из самостоятельно расписывавших храмы художников XVII—XIX.
Абастуманский храм произвел большое впечатление на современников,
однако сам Нестеров был недоволен
своей работой.
Менее сурово он оценивал свою
работу в московской Марфо-Мариинской обители, которой увлёкся несравненно больше, чем росписью в
Киеве и Абастумане. Здесь особого
внимания заслуживает написанная
на стене трапезной картина «Путь
ко Христу». Художник выполнил её
вразрез с традициями русской православной живописи — вместо святых
и угодников, схимников и подвижников или хотя бы монахов, как полагалось в соответствии с многовековой традицией фресковой живописи,
Нестеров изобразил на ней обыкновенных людей, ищущих свой путь ко
спасению, настоящую Россию 1908—
1911 гг.
Работа при росписи храмов наложила отпечаток на все творчество
Нестерова, в котором особое место
занимает религиозная тема, тема
«святой Руси».
В 1901 г., желая углубить свое знакомство с духовным миром русских
монастырей, художник отправился в
путешествие в Соловецкий монастырь
на Белом море. Под впечатлением
русского Севера, суровой природы и
соловецких монахов были написаны
картины «Молчание», «Лисичка»,
«Тихая жизнь», «Обитель Соловецкая», «Мечтатели», «Соловки». Но
на этом перечень его произведений с
«соловецкими мотивами» не заканчивается — они еще долго звучали на
его картинах.
Своих монахов-простецов Нестеров всегда выводит из келий, из церквей, из монастырских стен — уводит
их в лесную глушь и оставляет там
одних с их молитвой, лицом к лицу с
животворящей природой, наедине с
елочками да березами, а в собеседники дает им птицу да зверей. Тема эта
была постоянной, неотлучной от Нестерова темой — блаженного общения верующего человека с природой.
Революция 1917 г. стала своего рода
рубежом для художника, которому к
этому времени исполнилось 55 лет.
После начала гражданской войны
семья Нестеровых была вынуждена
уехать на Кавказ. В 1918 г. художник
переехал в Армавир, там заболел и в
течение долгого времени не был в состоянии работать. В Москву вернулся
только в 1920 г.
В послереволюционное время Нестеров все чаще обращается в своем
творчестве к портрету. В девяностые
годы и в начале XX века портрет
почти не встречается как отдельный
жанр среди его работ, он существовал
для него исключительно как этюд будущей картины.
Нестеров с молоду и до старости
был убежден, что ядро внутренней
действительности — в портрете ли,
в картине ли — всегда заключено в
лице человеческом: из огня или пламени глаз, из теплой улыбки или смеха уст идет электрический ток действенности, приводящий в действие
всю фигуру и все соприкасающееся с
ней на картине.
Последней работой Нестерова
была картина «Осень в деревне»
(1942), написанная под впечатлением
пушкинских строк: «Уж небо осенью
дышало…» за несколько месяцев до
смерти художника, которого ничего
не могло оторвать от любимой работы — ни постепенно ухудшающееся
состояние здоровья, ни тяжёлое материальное положение, ни лишения
военного времени .
В последние десятилетия жизни
Нестеров с увлечением работал над
воспоминаниями, вышедшими отдельной книгой в начале 1942 г. под
названием «Давние дни». Книга была
встречена живым интересом и имела
огромный успех. Мастер кисти оказался также мастером слова.
Нестеров скончался на 81-ом году
жизни в Москве 18 октября 1942 г. Местом его последнего упокоения стало
Новодевичье кладбище.
