• Боевая подруга: женщина и танк
• О тайне человеческой жизни
• Мысли об образовании
• «Я – Михайло Калашников, христианин и православный по вере своей»
• Жизненно и прочно одно добро

Приидите, возрадуемся Господу. История праздника Рождества Христова

Соперничая с Пасхой своей торжественностью, праздник Рождества Христова заставляет предположить, что он появился в самые первые времена христианства, в век еще апостольский. Даже как-то трудно себе представить, чтобы христиане когда-либо могли не праздновать дня рождения своего Спасителя, чтобы они не помнили и не «святили» этого дня. На самом же деле было далеко не так и было по очень простой причине.

Христиане обыкновенно не празднуют дня рождения своего, а празднуют именины, то есть день крещения своего. Этим христианин показывает, что не великая была бы радость для мира, да и для него самого, что родился на земле лишний грешник, если б грешник этот в свое время не переродился в праведника (праведника по крайней мере в возможности) чрез таинство крещения. Не будь этого духовного рождения, христианин о дне своего рождения мог бы только сказать с многострадальным Иовом: «Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: “зачался человек!”» (Иов 3, 3). И этот пренебрежительный, мягко говоря, взгляд на день плотского рождения был искони присущ христианству, раннему даже в гораздо большей степени, чем позднейшему и современному. Это нам трудно понять, но действительно было так, что древние христиане называли днем рождения день смерти человека, и называли самым серьезным образом. Для дня кончины мучеников принятое название было natalitia, «родины».

При таком взгляде на день рождения вообще, могло ли прийти на мысль христианам праздновать и день рождения Спасителя? Правда, Его рождение было настолько необычно, было таким счастьем для мира, что и сравнивать его нельзя с каким бы то ни было человеческим рождением. Но Христос для тогдашних христиан был до того небесным человеком, что мысль их не могла достаточно любовно останавливаться на Его плотском рождении. Слишком духовны были для этого тогдашние христиане, мало занимала их плоть. Понятно, что при таком взгляде, при преимущественном рассматривании Христа с этой стороны, скорее хотелось праздновать Его воскресение, вознесение на небо, ниспослание Духа Святого, чем «еже по плоти» рождество Его. И действительно, все эти праздники древнее Рождества, несравненно древнее его празднование простого воскресенья. Древнее его и праздники в честь мучеников, например, праздник в честь святого Игнатия Богоносца, которым так кстати открывается в Православной Церкви предпразднство Рождества Христова.

Можно не преувеличивая сказать, что Древняя Церковь была принуждена внешними влияниями установить праздник в честь этого события. И странно, хотя после всего сказанного понятно, что раньше, чем Рождество Спасителя, она стала праздновать Его Крещение. Но и последнее она стала праздновать не вполне по своей доброй воле. Ранее Православной Церкви этот праздник ввели у себя еретики-гностики и ввели потому, что они придавали самое большое значение в жизни Спасителя Его Крещению. Но ничего так не завлекало христиан в ересь, особенно в гностицизм, как богослужение гностиков, полное гармонических и красивых песен. Нужно было гностическому празднику противопоставить свой такой же, и вот тогдашняя Православная Церковь установила и у себя торжественный праздник в честь Крещения Господня и назвала его Богоявлением, внушая этим названием мысль, что в этот день Христос не стал впервые Богом, а только явил себя Богом, предстал как Бог, как Единый от Троицы. Мало того, чтобы еще более подорвать лжеумствование гностиков относительно Крещения Христова, тогдашняя Православная Церковь стала присоединять к воспоминанию Крещения воспоминание и рождения Христова. То и другое, Крещение и Рождество, таким образом, праздновалось в один день под общим именем Богоявления, и именно в день, посвященный ранее одному Крещению – 6 января (здесь и далее по тексту даты по ст.ст. – Ред.); так по крайней мере было в IV, V и даже отчасти в VI веке в Палестине, Египте и других местах Востока, по свидетельству современных писателей. Армянская церковь, отделившаяся от кафолической в эту эпоху, сохранила эту практику доселе: она празднует Рождество Христово 6 января и не имеет праздника Крещения.

Впервые отделен был праздник Рождества Христова от Крещения в Римской Церкви в первой половине IV века, по преданию, при папе Юлии. В одном римском календаре, составленном не позднее 354 года, под 25 декабря, уже показано: «День Рождения Христа в Вифлееме». Можно и догадываться, чем было вызвано это отделение и почему именно оно произошло в Риме. Языческий римский культ с особенною торжественностью чествовал зимний солнцеворот, но не в тот день, когда он происходил (8–9 декабря), а в те дни, когда он становился для всех ощутимым, именно в конце декабря. В одном римском календаре IV века именно 25 декабря показан этот языческий праздник. И после победы язычества над христианством праздник этот с особенным блеском совершался в Риме, по крайней мере, так совершен он был при императоре Юлиане Богоотступнике (по его свидетельству). Чтобы отвлечь христиан от этого языческого праздника, думаю, и перенесли в Рим с 6 января на этот день воспоминание Рождества Христова, рождения духовного незаходимого Солнца.

За Римом в этом отношении последовали мало-помалу и все Восточные Церкви. При этом замечательно, что из Восточных Церквей на праздник этот впервые произносят проповеди три великих святителя: Василий Великий в Кесарии, Григорий Богослов в Константинополе и Иоанн Златоуст в Антиохии, из бесед которого мы узнаем не только то, что именно он ввел в Антиохии этот праздник и притом по примеру Запада, но с какою постепенностью и осторожностью делалось это нововведение. В беседе, произнесенной 20 декабря 386 или 387 года, святой Иоанн Златоуст говорил, что в наступающее 25 декабря впервые будет здесь праздноваться Рождество Христово, давно знакомое Западу, и в Антиохию слухи о таком празднике проникли уже лет 10 назад; святой отец сознается, что он давно уже желал ввести в Антиохии этот праздник и даже втайне молился об этом. В беседе на самый праздник проповедник выражает приятное удивление, что он собрал столько народа, между тем как до того о празднике много спорили: одни считали его нововведением, другие же возражали, что на Западе он издавна совершался.

Не роняет ли несколько значение праздника эта история его происхождения – то, что он появился только в противовес к языческому празднику и впервые в Западной Церкви? Таким образом как будто оказывается, что 25 декабря не потому выбрано для этого праздника, что в этот день родился Христос, а по посторонним, случайным и местным соображениям. Но такой вывод был бы преждевременным. То правда, что Древней Церкви точно неизвестен был не только день, но и месяц рождения Христова. Но уже в IV веке Церковь пришла к единодушному решению этого вопроса именно в пользу 25 декабря и на основании приблизительно следующих соображений. Месяц и день смерти Христовой точно известен из Евангелий; а в Церкви издавна распространено было убеждение, что Христос должен был находиться на земле полное число лет, как число совершенное. Отсюда следовало, что Христос зачат был в тот же день, в который пострадал, следовательно, в еврейскую пасху, которая в тот год приходилась, думали, 25 марта. Отсчитывая отсюда 9 месяцев, получали для Рождества Христова дату 25 декабря. Эту дату принимает уже святой Ипполит (III век); ее защищают святой Златоуст и блаженный Августин.

Таким образом, весьма вероятно, что и самое событие Рождества Христова падало на время, когда оно и празднуется. Если должно быть соответствие между течением природной жизни в мире и благодатной жизни, то как не было более весны подходящего времени для зачатия и воскресения Христова, так уместнее всего было Рождество Его в пору года, являющуюся лучшей после весны. Неудивительно, что и язычники с их почитанием природы приурочивали к этим временам года свои великие праздники. Как ни духовна христианская вера, но и она в своих праздниках не пошла в разрез с природою, хотя по более глубоким, чем язычество, основаниям.

Профессор М. Скабалланович