В ее окно с густой виноградной
небесной ветви свешивалась сочная
звездная лоза. Звезды словно сыпались в маленькую уютную комнатку, занесенную дерзновенною человеческою мыслью на стометровую высоту многоэтажного дома.
Ночь была черна и холодна, и
звезды пылали…
Ее не было в квартире, и она не
могла видеть, как под утро пошел
снег, и метель усыпала месяц белым
пухом и заглушила звезды…
В воскресение утром она была в
храме, что на Никитском мосту. И
священник с амвона говорил в проповеди о христианах; об их образе
жизни; о Боге, который «питает верующих в Него Своей Благодатию».
Священник, невысокий и полный,
круглолицый человек среднего возраста, говорил еще, что настоящие
христиане питаются Благодатию от
Бога так же, как грозди винограда
питаются живительными соками от
лозы. И что есть среди нас такие
христиане, которые сами для народа стали «как рождия»… И что чрез
них народ питается великою силою
для жизни! И что Радость, которою
народ от них питается, прямо происходит от Бога! И что достодолжно называть таких людей – святыми…
Потом было Причастие. Потом
батюшка вынес крест для целования. И когда подошла ее очередь
целовать крест, и она приложилась…
Чрез губы ее, которыми прильнула к ногам Спасителя, в душу ее,
в тело и ум, в само сознание и во
все чувства влетела вдруг великая
радость и сила! И счастье, словно
озарение, словно ликующая белая
Голубица, впорхнуло в измученную
душу и затрепетало в открывшемся
в одно мгновение великом небосводе надежды и веры… И огромная,
красивая, огненная заря вспыхнула
в ее жизни и озарила эту жизнь навечно!
Когда она шла из церкви и проходила ворота, и размышляла о том,
что сейчас с нею произошло, – нищий, сидевший на пустой бумажной
коробке, спросил милостыню… Она
подала. А он, всмотревшись в ее
задумчивое лицо, сказал, что в ней
«душа светится». И от этого ей стало еще теплее…
Словно распахнулось все внутри, и разлетелись еще дальше и
без того безбрежные границы непостижимой, странной синевы и
дали. И Голубице еще привольнее
стало летать в сказочно-прекрасных,
ангельских просторах. И она ясно
ощутила себя виноградною гроздью
на Лозе…
Лоза протянулась откуда-то прямо к сердцу. Так все оставалось с
нею и дома. И весь тот вечер, пока
она не уснула, Лоза цвела в душе, и
Голубица привольно порхала в невероятно-радостных небесных раздольях надежды и любви…
Чрез губы ее, которыми прильнула к ногам Спасителя, в душу ее,
в тело и ум, в само сознание и во
все чувства влетела вдруг великая
радость и сила! И счастье, словно
озарение, словно ликующая белая
Голубица, впорхнуло в измученную
душу и затрепетало в открывшемся
в одно мгновение великом небосводе надежды и веры… И огромная,
красивая, огненная заря вспыхнула
в ее жизни и озарила эту жизнь навечно!