Историю эту рассказала одна славная женщина, добрая мать и сейчас уже бабушка.
Случилось это много лет назад. На дворе Перестройка… Времена были непростые: бедность, неустроенность, неопределенность и в стране, и в наших душах, масса вопросов без ответов: что с нами происходит, куда мы идем? У нее была семья – муж и сынишка пяти лет. Зарплата крошечная, у мужа проблемы на работе, невыплаты, и вообще неясно, устоит ли предприятие, на котором он работал. Да и в доме неладно было, ссорились часто, размолвки, непонимание, слезы. Уже появлялись мысли и о разводе. И тут вдруг – неожиданная, незапланированная беременность… Что делать? Рожать? Вроде и так концы с концами едва сводили. К тому же понимала она житейской мудростью, что новые дети могут укрепить и без того крепкую семью, а ту, что и так едва держится, скорее подтолкнут к развалу. С другой стороны, и об аборте думать не хотелось, хотя вроде бы среди подруг и коллег по работе это считалось делом обычным. Вот в таких невеселых раздумьях проходили вечера; и каждый в доме был как-то сам по себе; и даже возясь с маленьким сыном, играя или читая ему сказки, она не могла совсем отвлечься от этой заботы.
Однажды вечером, забрав ребенка из садика и покормив его, она сидела наедине со своими грустными мыслями. Как будто почувствовав печальную озабоченность матери, к ней, оставив свои игрушки, зашел сынишка, приласкался, залез на колени. И завел неожиданный разговор.
– Знаешь, мама, а к нам в группу сегодня пришли двое братьев-близнецов. Они так похожи, и даже одеты почти одинаково. Воспитательница даже просила их маму одевать их по-разному, а то не понять, где Саша, а где Серафим. Я раньше никого не знал по имени Серафим. А что это значит?
Я маленькое семечко,
Я крошечный росток.
Посеянный на времечко
Проживший лишь часок.
Я тот о ком мечтают,
Я тот, кто жизни свет.
Кого за миг лишают –
Души. Я был, и нет!
Меня не помянете,
Могилки моей нет.
Вы лишь ко мне придете,
Когда-то на тот свет.
В глаза взгляну украдкой,
Но вы меня не знали.
Остался лишь загадкой,
меня не разгадали.
Нас много в мире нашем,
Мы очень все дружны.
Судьбе когда-то вашей,
Остались не нужны…
Я маленькое семечко,
Я крошечный росток…
Я мальчик или девочка.
Я дочка иль сынок…
– Серафим – означает огненный, пламенный.
У малыша округлились глаза:
– Он что, может загореться?
– Нет, не загореться. Но может согреть кого-то или посветить…
– А кого согреть – маму?
– Маму, или папу, или братика, друзей.
– Как здорово! А еще у нас в группе и в доме тоже у некоторых детей есть братик или сестричка. Они гуляют вместе, играют, спят дома в одной комнате. А я в доме один ребенок, и мне не с кем поиграть, только с тобой. Мне бы тоже хотелось, чтобы у меня был брат. А почему я один родился, а Саша и Серафим – вдвоем?
– Так уж получилось, – улыбнулась мать, – здесь не угадаешь, это выходит случайно.
– А еще ведь бывают старшие или младшие братья и сестры. Раз у меня нет близнеца, как бы я хотел, чтобы был кто-то младший. Ведь так может выйти случайно?
Мальчик говорил очень серьезно, казалось, эта проблема его заботит по-настоящему, и мама неожиданно для себя вдруг сказала ему:
– Вообще-то дети рождаются не совсем случайно. И правда, может быть, у тебя скоро появится маленький братик или сестричка.
– Ой, правда, мама? Как здорово! Мне очень хочется, пусть появится поскорее!
И вдруг замер и озабоченно посмотрел на мать.
– Мама, а откуда он появится? Он уже есть где-то сейчас?
– Да, он сейчас во мне, но пока еще совсем маленький, он живет вместе со мной и потихоньку растет. Когда подрастет
так, что сможет жить сам – тогда родится на свет и будет здесь, с нами.
Мальчик завороженно слушал рассказ матери, как волшебную сказку. Потом аккуратно слез с маминых колен и осторожно потрогал ее руку, плечо, живот… И вдруг, будто спохватившись, торопливо проговорил:
– Только, мама, пусть это будет обязательно братик. Я хочу, чтобы у меня был обязательно брат, как у Серафима и Саши.
– Но, малыш, это тоже происходит случайно, мы не можем заранее решить, кто родится – мальчик или девочка.
– Но я не хочу сестру, – мальчик разволновался, – я не люблю девчонок. Что я с ней буду делать, как играть? И другим мальчикам в нашей группе девчонки не нравятся. Мама, пожалуйста, пусть лучше будет братик!
Глядя на расстроенное лицо ребенка, мать попыталась его утешить:
– Не расстраивайся, малыш, может быть, еще никто и не родится.
Сынишка замер, потом удивленно спросил:
– Как – не родится? Ты ведь сказала, что он уже живет в тебе. Куда же он денется?
Тут уже мать забеспокоилась, как объяснить сыну, почему ребенка может не быть.
– Ну, просто его больше не будет.
Но малыш непременно хотел докопаться до истины:
– Но как же не будет, если он уже живет с тобой? – И вдруг в испуге спросил:
– Ты что, съешь его?
Мать поняла, что так просто этот разговор прекратить не удастся, и нужно постараться как можно деликатнее объяснить ребенку все.
– Нет, конечно, не съем, никто не ест своих детей. Но можно пойти к врачу, и он сделает операцию.
– Ну, просто доктор может ввести в животик специальный инструмент и вынуть маленького ребеночка, и он уже не будет жить.
И чем дальше говорила мать, тем страшнее становилось ей самой от собственных слов.
– Как же не будет жить? Ведь сейчас он живой?
– Ну да, сейчас – живой, – тихонько проговорила несчастная женщина.
– Тогда, значит, его… убьют???
На этот вопрос мать ответить не сумела. А пятилетний ребенок озадаченно замолчал и тихонько ушел в свою комнату.
Мама осталась наедине со своими переживаниями. Она была недовольна собой, но понимала: что бы она ни сказала сыну в оправдание – что ребенок ведь еще не родился, что он еще не совсем человек и что нельзя так уж прямо сказать – убьют, потому что его еще как бы и нет, – все это будет неправда, а дети очень чутко различают неправду…
Она вдруг поймала себя на мысли, что сама впервые подумала о том крошечном существе, которое живет в ней, как о настоящем человеке – маленьком, беспомощном, но, возможно, уже понимающем, что его могут убить, и невыносимо страдающем от этого. В чем разница между этим махоньким беззащитным существом и ее пятилетним сыном – только в размерах, величине? Разве смогла бы она убить своего уже живущего в мире ребенка оттого, что не хватает денег, или из-за каких-то семейных неурядиц? И вот уже вполне допустимое недавно намерение избавиться от нерожденного плода представилось ей совершенно диким, невозможным. И надо бы пойти и как-то по-другому поговорить с сынишкой. Только нужно ли? Может быть, он сам успокоится и забудет, о чем говорили с матерью. Дети ведь так легко забывают неприятные разговоры… Да забудет ли?
Невеселые размышления матери прервал влетевший в комнату зареванный ребенок. Подбежав к ней, он обхватил ее колени и прорыдал сквозь слезы:
– Мамочка, мама, не надо убивать! Ну, пожалуйста, не надо! Пусть родится живым, пусть хоть кто будет! Пускай девчонка, я буду ее любить, честное слово, я заботиться о ней буду, защищать… Только не надо убивать! Я согласен, чтобы была сестра…
Дальше мать и сын плакали вместе. Но это уже были слезы, омывающие душу и несущие облегчение обоим. Проблемы больше не существовало.
Вот так и закончилась эта история. То есть, конечно же, на этом она не кончилась: в положенное время в семье родилась хорошенькая здоровая девочка, и все радовались ее появлению, а больше всех – ее уже шестилетний к тому времени братик, и назвали ее… впрочем, повесть эта у нас без имен. Можно добавить только, что братик, действительно, очень любил сестричку, и заботился, и защищал, даже когда на нее за что-то сердились родители, и даже иногда брал на себя ее вину, когда той случалось нашкодить. А теперь они уже сами взрослые, у них свои семьи и свои трудности и проблемы. Но вот они-то хорошо знают, что даже еще не родившиеся дети – это все равно дети, а не какой-то безымянный и бездушный биологический материал…
Геннадий Дорофеев.
По материалам сайта Православие.ру
