«Провидец душ», «волшебник
слова», «самобытнейший писатель
русский» – все эти и многие другие
восторженные оценки были даны
писателю Николаю Лескову спустя
много лет после его смерти. «Достоевскому равный, он прозеванный
гений», – поэтические строки Игоря Северянина о Лескове долгое
время звучали как горькая истина.
Литературная судьба Лескова
при жизни писателя складывалась
драматично. Непонятый, оклеветанный и непризнанный критикой,
писатель, по его словам, «был распят заживо». Этого могло бы и не
случиться, если бы русские интеллигентные люди относились друг к
другу более внимательно и бережно. И все же некоторые из давних
противников Лескова со временем
вынуждены были признать его глубокий талант и даже принести свое
покаяние. Вот интересный эпизод
из жизни писателя, замечательно
характеризующий и его самого как
человеческую личность.
Когда дни Лескова были уже сочтены – 12 февраля 1895 года – в
Прощеное воскресенье – день, в который православным «положено каяться друг перед другом во взаимно
содеянных грехах и гнусностях», к
дому Лескова пришел, не решаясь
переступить порог, «злейший его
враг и ревностный гонитель, государственный контролер в министерском ранге» Тертий Филиппов.
Сцену их встречи Лесков взволнованно передавал сыну Андрею:
«– Вы меня примете, Николай Семенович? – спросил Филиппов.
– Я принимаю всех, имеющих нужду говорить со мною.
– Перечитал я вас всего начисто,
передумал многое и пришел просить, если в силах, простить меня
за все сделанное вам зло.
И с этим, можешь себе представить, опускается передо мною на
колени и снова говорит:
– Просить так просить: простите!
Как тут было не растеряться? А
он стоит, вот где ты, на ковре, на
коленях. Не поднимать же мне его
по-царски. Опустился и я, чтобы
сравнять положение. Так и стоим
друг перед другом, два старика. А
потом вдруг обнялись и расплакались… Может, это и смешно вышло,
да ведь смешное часто и трогательно бывает… все-таки лучше помириться, чем продолжать злобиться…
Я очень взволнован его визитом и
рад. По крайней мере кланяться будем на том свете».
Лесков явил собой новый тип
писателя – духовного наставника,
носителя непраздного, учительного
слова, исполненного проповеднического пафоса. Свою литературную
деятельность сам Лесков воспринимал как подвижничество, почти как
апостольское служение: «Я отдал
литературе всю жизнь, …и я должен не прятать под стол, а нести
на виду до могилы тот светоч разумения, который дан мне Тем, пред
очами Которого я себя чувствую
и непреложно верю, что я от Него
пришел и к Нему опять уйду».
Главная особенность таланта Лескова в том, что он умел прозреть во
временном вечное. Многоцветье и
многокрасочность его художественной палитры в изображении конкретно-исторической национальной
жизни взаимодействуют с иным
планом бытия – вневременным,
вечным. Лесков в каждом своем
творении показывает, как «мимотекущий лик земной» соотносится с
«вековечным, непреходящим».
Творчество писателя явилось
своего рода «художественным поучением». Сюжеты лесковских
книг – духовное проникновение,
нравственное перерождение человека, воскрешение «мертвых душ»,
вечное стремление к совершенству.
Многие рассказы Лескова построены как художественная проповедь
добра, любви, милосердия, направленная к очищению и восстановлению души человеческой.
Во множестве своих произведений: цикле рассказов о праведниках, «Святочных рассказах», «Рассказах кстати» и других, – Лесков
выступил как духовный наставник
своих читателей. Причем поучение облекается у него в формы не
столь суровые и требовательные,
как у Достоевского и Толстого, но
добрые, мягкие, снисходительные.
Лесков просит и убеждает читателя приобщиться к поиску истины.
«Читатель, будь ласков, – пишет
он в повести «Под Рождество обидели», – вмешайся и ты в нашу
историю <…> обдумай, с кем ты
выбираешь быть: с законниками ли
разноглагольного закона, или с Тем,
Который дал тебе «глаголы вечной
жизни»…».
«Лескова, Лескова читать надо»,
– устами одного из своих героев
призывал замечательный русский
писатель, кинорежиссер и сценарист Василий Шукшин.
А.А. Новикова-Строганова,
д.фил.н., профессор,
член Союза писателей России
