Николай Чудотворец издавна один из
самых почитаемых в России святых. Поводом для написания этой статьи стала
приобретенная в прошлом году дореволюционная открытка с репродукцией картины Ильи Ефимовича Репина «Николай
Чудотворец».
Некоторые художники, современники
Репина, прославили свое имя картинами, посвященными библейским сюжетам.
Среди этих живописцев – Александр Иванов («Явление Христа народу»), Николай
Ге («Последний вечер Христа с учениками», «Христос в Гефсиманском саду»).
В книге воспоминаний «Далекое близкое» Репин высказал свои критерии творчества: «Искусство – красота, оно только
тогда исполняет свое истинное назначение,
когда держится добродетели, морали и религии».
Путь в живопись для Репина начался с
«писания писанок к великдню» (Великдень
– первый день Пасхи по-украински). Для
юного художника, семья которого жила в
бедности, это было серьезным добавлением в семейный бюджет. В пятнадцать лет,
после практики в местной иконописной
мастерской, Репин получил признание: «Я
скоро в Чугуеве сделался самостоятельным
мастером, и случалось, что за мною приезжали подрядчики за сто-двести верст и
звали на работу в отъезд. Роспись церквей
и иконостасные образа были в большом
ходу тогда в украинской округе, хотя платили дешево, а подрядчики часто прогорали, потому что их было слишком много».
На развитие талантливого юноши большое влияние оказала и его мать, про которую художник вспоминал, что «маменька
очень хорошо понимала живопись, а службу церковную знала так, что дьячок Лука
совсем опешил и замолчал, когда раз стал
спорить с нею о какой-то евхаристии».
Интересно свидетельство Репина о его
иконописной практике: «Большею частию
в грезах мне представлялись иконостасные
мои образа: я еще жил ими, только что
написанными. Писал я их прямо на лесах.
Мне платили по пяти рублей за образ.
Среди лета вставали мы в четыре часа;
было уже светло; и вот до вечера, часов до
девяти, когда все кончали работу, мой образ бывал готов... Должен признаться, что
и в Сиротине я имел успех со своими образами. Я пользовался, конечно, необходимыми указаниями и канонами, по которым
пишется всякое изображение святых или
целых сцен (у каждого живописца сундучок
наполнен гравюрами), и был поощряем доверием и интересом всего прихода и даже
своего подрядчика, который хвалил меня не
из одной только заботы об успехе общего
порядка, но и потому, что действительно
любил живопись и сам был живописцем не
без способностей».
В коротком приложении к книге, озаглавленном Репиным «Мои восторги»,
имеется еще одно интересное свидетельство от художника: «Однажды, наслушавшись чтения маменьки о житии святых
и особенно о святом Марке, спасавшемся
во Фрачевской горе, я долго не мог заснуть.
Все неотступнее захватывало меня желание сделаться святым: скорей бежать в
пустыню...».
Не удалось обнаружить в этой книге
объяснений самого Репина, чем его привлек сюжет из жития святого Николая
Мирликийского, представленный на картине, но совершенно очевидно, что детские впечатления и практика иконописца
в сельских приходах сыграли в этом интересе решающую роль. Известно, что Репину было предложено в 1884 году написать
образ Николая Мирликийского для одного из женских монастырей, и эта творческая задача увлекла его.
Епископ Николай Мирликийский освобождает от смерти трех невинно осужденных – такова история, положенная в
основу создания картины. Одно из деяний
Николая Чудотворца в бытность его епископом Миры Ликийской заключалось в
том, что, узнав о незаконно осужденных
на казнь, он смело вступился за них и спас
от смерти. Известно, что созданию картины предшествовала тщательная работа:
сбор информации, изучение жития святого, эскизы, зарисовки отдельных героев.
Художнику удалось тонко передать
психологию участников этого события.
Льстивое подобострастное лицо подкупленного мирского градоначальника Евстафия, осудившего на смерть невинных;
удивление палача, уже занесшего меч; надежда, испуг, покорность судьбе на лицах
приговоренных – всю эту гамму чувств
художнику удалось донести до зрителя. И в центре – фигура непреклонного
уверенного в своей правоте, без показного бесстрашия епископа Мирликийского
Николая.
Картина, написанная в 1888 году, вызвала многочисленные доброжелательные
отзывы. Журналист Алексей Суворин о
реакции публики писал: «Толпы у «Святого Николая» не редеют». Писатель
Николай Лесков считал, что на выставке
«нет ничего лучше». Работу приобрел император Александр III, и, согласно легенде
именно эта покупка послужила причиной
создания Государственного Русского музея, где полотно находится и поныне.
И по сей день эта картина не оставит
равнодушным никого из зрителей, с одной
стороны, являя величие духа Мирликийского епископа, а с другой – способность
выдающегося художника донести до нас
его подвиг.
