• Новый Иерусалим
• Видение Богородицы Марии-просфорнице в Тюмени в 1647 г.
• Границы послушания
• Жизненно и прочно одно добро
• Боевая подруга: женщина и танк

Протоиерей Петр Головин

Славное имя в истории духовного образования Сибири

История Тобольской духовной семинарии уходит в далекое прошлое. Основанная в 1743-м году, она в течение длительного времени была не только главным центром религиозного образования в Тобольской епархии, но и имела огромное значение для просвещения всей Западной Сибири.

Выпускники семинарии составляли основу учительских кадров всех школ того времени, как религиозных, так и светских.

Естественно, что важнейшую роль во внутренней жизни семинарии, а следовательно, и во влиянии этой жизни на воспитанников, играли те люди, которые стояли во главе духовного учебного заведения. За время существования семинарии в дореволюционный период в ней сменили друг друга двадцать четыре ректора. С 1770 года, когда семинарию, ранее находившуюся на территории Софийского двора, перевели в подгорную часть Тобольска, в Знаменский монастырь, они часто совмещали руководство учебным заведением и монастырем. Эти функции высшее духовное начальство то соединяло, то разделяло.

Ректорами семинарии становились люди, прилагавшие большие усилия к тому, чтобы вверенное им учебное заведение способствовало распространению образования и духовности среди местного населения. И среди них славное имя протоиерея Петра Головина, который исполнял обязанности ректора Тобольской духовной семинарии целых двадцать семь лет.

Петр Дмитриевич Головин родился в 1845 году в г.Соликамске Пермской губернии в семье священнослужителя. По рассказам самого Головина, детство его прошло в угнетающей бедности. Он рано лишился отца, а его мать, получившая после смерти мужа место просвирни, не имела, кроме жалкого жалования, никакого другого дохода и вынуждена была на «медные деньги» растить своих троих детей. Петр Дмитриевич вспоминал эти годы, как безрадостные, проведенные «в холоде и голоде, соединенные со слезами матери, бившейся, как рыба об лед». Может быть, поэтому Головин, став ректором духовной семинарии, очень хорошо понимал положение нуждающихся, особенно детей.

Мальчик обладал большими способностями. Обучаясь на казенный счет, сначала в Соликамском духовном училище, а потом в Пермской духовной семинарии, он достиг настолько серьезных успехов, что после окончания семинарии был отправлен в Казанскую духовную академию. Успешно сдав экзамены, юноша пополнил ряды ее казеннокоштных студентов. Пройдя академический курс, Головин стал преподавать в Пермской семинарии. Там он приобрел не только педагогический опыт, но и организационно-административный, так как был секретарем семинарского правления. В 1875 году его назначили на должность законоучителя Тобольской мужской гимназии. В этом же году он принимает сан священника.

«Сослуживцы Петра Дмитриевича… вспоминали свою совместную службу с ним в гимназии добрым словом, характеризовали его как душевного человека и хорошего товарища. Равным образом и ученики покойного по гимназии, которых можно встретить еще немало, неизменно отзываются о П. Д-че, как о добром снисходительном «батюшке», уроки которого носили характер бесед; в них П. Д-ч являлся не сухим преподавателем, а живым и симпатичным наставником».

Два года продолжалась гимназическая служба Головина. В 1877 году он «был призван на служение воспитавшей его духовной школе уже в звании ректора семинарии». Причем он был действительно «призван» – избран, а не назначен сверху: за него единогласно проголосовало семинарское правление, которое и предложило Петру Дмитриевичу баллотироваться на эту должность. При этом Головин сказал, что он «желал бы вновь возвратиться в духовноучебное ведомство и, по мере сил своих, в лице юношества Тобольской семинарии, послужить в новом звании Церкви, которая с малых лет (восьми) кормила, поила и образовывала его исключительно на свои небогатые средства». П.Д.Головин руководил Тобольской духовной семинарией с 1877 по 1904 год: целых 27 лет «нес послушание ректором». Это был прирожденный педагог-гуманист.

«Всем воспитанникам Тобольской семинарии хорошо известно, что это была олицетворенная доброта, снисходительность и любовь по отношению к ее питомцам», – пишет о нем в своих воспоминаниях Н.А.Бирюков, закончивший семинарию при Головине и проработавший с ним, после окончания Казанской духовной академии, 17 лет. Действительно, Петр Дмитриевич мало напоминал обычный тип начальника, в большинстве случаев сухого, холодного, стоящего на букве закона, не считаясь с чувствами подчиненных. Он был человеком незаурядным во многом и прежде всего в отношении к семинаристам.

Ярко выраженный сангвиник по темпераменту, ректор часто выходил из себя, вспыхивал как порох, когда перед ним представал вызванный на беседу провинившийся семинарист. Петр Дмитриевич устраивал нарушителю настоящую головомойку с криками, размахиванием руками, гневными словами и угрозой исключения. Однако когда на педагогическом собрании семинарского правления решался вопрос об увольнении этого воспитанника из семинарии, Головин был первым заступником и ходатаем за него. Ректор выступал с проникновенной речью, в которой старался убедить преподавателей в том, что провинившийся не конченый человек, а эксцессы в его поведении объясняются переходным возрастом, влиянием наследственности и вредным воздействием товарищей. Поэтому юноше надо дать шанс к исправлению, оставив его в учебном заведении, хотя бы до первого замечания. Петр Дмитриевич всегда был так искренен в этой защите, так старался привести аргументы, извиняющие и смягчающие проступок ученика, что большинство членов правления, даже те, кто считал подобное отношение педагогически вредным, соглашались с ним. И вторично вызванный к ректору виновник после вторичного шумного разноса распаленного ректора получал «отпущение грехов» с предупреждением об увольнении при малейшем нарушении в поведении. Но проходило некоторое время, и педагогическое правление снова должно было решать участь этого же ученика, совершившего новый проступок. Все повторялось заново.

Некоторые педагоги относились к такому заступничеству ректора резко неодобрительно, считая, что это роняет авторитет правления и самого начальника. В какой-то степени с ними можно было согласиться. Семинаристы знали, что за вспышками гнева отца ректора скрываются доброе сердце и снисходительность. Некоторые этим злоупотребляли. Тем не менее большинство педагогов понимали, что Головин руководствуется принципом «не навреди». Он опасался скороспелых решений, которые могут навсегда поломать жизнь молодого человека, и поэтому старался дать виновному шанс исправиться, окончить курс обучения и, таким образом, определить свое место в жизни. И почти всегда его надежды оправдывались.

«Многие из воспитанников, только благодаря заступничеству и ходатайству Головина, могли окончить семинарский курс и сделаться полезными членами общества и деятелями на церковном и государственном поприще», – писал после смерти ректора в своей большой статье, ему посвященной, Н.Бирюков.

Иногда проступок семинариста был настолько серьезен, что его ждало неминуемое исключение, и Петр Дмитриевич, несмотря на всю свою доброту, это понимал. Даже в таком случае Головин старался смягчить участь провинившегося. До заседания правления ректор вызывал его к себе, обрушивал на его голову гром и молнию. А после, несколько успокоившись, советовал ученику написать прошение об увольнении из семинарии по каким-либо благовидным причинам: по болезни, неимению средств на содержание или по семейным обстоятельствам. Тогда на заседании ректор, будучи председателем, не касался проступка семинариста, а сразу же предлагал удовлетворить его прошение. И воспитанник, покидая семинарию, получал документ с удовлетворительным баллом по поведению, что позволяло ему через некоторое время вернуться или продолжить образование в другой семинарии.

По этому поводу Н.Бирюков пишет: «Нам лично приходилось встречать немало священников, занимающих видные посты на епархиальной службе, которые высказывали твердое убеждение, что благополучным окончанием семинарского курса они обязаны исключительно снисходительности Петра Дмитриевича, который не возводил в криминал юношеских увлечений, не был сухим формалистом, признающим только внешнюю формальную правду. Он видел в человеке добрые задатки, обещавшие сделать из увлекающегося юноши полезного деятеля церкви и общества, давал ему все средства для исправления и к продолжению начатого образования и не губил его, исключая с «волчьим билетом» из семинарии».

Ректор П.Д.Головин был и хорошим хозяйственником, администратором, рачительным «заботником» о воспитанниках. В 1889 г. он открыл при семинарии епархиальное общежитие, убедив духовенство дать средства не только на его строительство, но и на содержание. Более того, в 1893 г. Головин выступил на Епархиальном съезде духовенства со следующим предложением: «…если бы о.о. депутаты обще-епархиального съезда навсегда порешили явиться на помощь своей братии во Христе – членам причтов, имеющих детей, воспитываемых в… семинариях, отчислив 1/2 % из остатков церковных сумм к концу года» на обеспечение содержания этих детей в общежитии, кроме одежды, всем готовым, в том числе и пищей. Съезд удовлетворил ходатайство ректора, постановив: «образование воспитанников общежития в семинарии вполне зависит от материальных средств их родителей. Нередко случается, что очень даровитые воспитанники за бедностию своих родителей, несмотря на стремление к образованию, прекращают его, лишь в силу того, что лишены возможности поддерживать свое материальное продовольствие… Прийти на помощь таким воспитанникам весьма желательно и благовременно…»

«Нет нужды распространяться о значении для духовенства Тобольской епархии этого общежития. Благодаря ему члены епархиального духовенства, особенно малосостоятельные и многосемейные, избавились от тягостных и нередко непосильных материальных затрат на образование своих детей во время прохождения ими семинарского курса», – писал Н.Бирюков.

Ректор строго следил за тем, чтобы семинаристов хорошо кормили, сам проверял чистоту постельного белья в спальнях, учил педагогов и воспитателей сочетать требовательность с добротой, уважать в семинаристах человеческое достоинство. Он понимал, что ученики семинарии, особенно младшие, – это дети, практически живущие без родительской ласки и внимания, и старался создать в семинарии, насколько это было возможно по строгому уставу, психологически приемлемую атмосферу.

Воспитанники его искренне любили. О нем ходили целые легенды, в которых ректор неизменно представал как человек вспыльчивый, но исключительной душевной доброты и крайне оригинальный в своих действиях.

Отец ректор редко ставил неудовлетворительный балл за экзамен. Выйдя из себя при неудачном ответе ученика, он разражался таким градом страшных слов и угроз, что весь класс замирал. А виновник вспышки гнева, изгнанный от экзаменационного стола, понурив голову, садился на свое место. Но вот проходило несколько минут, и учитель, обращаясь к прогнанному семинаристу, давал ему задание просмотреть по учебнику плохо выученный материал. В конце экзамена Головин его снова спрашивал и ставил положительный балл.

(Продолжение следует…)
Цитаты в тексте приведены из
«Тобольских епархиальных
ведомостей» за 1910 г., № 3, 4, 7.
Т.И.Солодова, г.Тобольск