|
|
|
       
| ||
| ||
| На начало | ||||||||||||||||
Наши баннеры 
|
Путешествие Шпанберга и Вальтона в Японию
Великая северная экспедиция XVIII в.
Так, в начале XVII столетия запрещено выезжать гражданам Японии в другие страны, запрещена постройка более или менее крупных кораблей и, наконец, изгнаны из страны все иностранцы. В 1638 году, под угрозой мучительной смертной казни, был запрещен въезд в Японию португальским морякам, принесшим в Европу первые сведения о японцах и их стране. Одновременно все португальцы были высланы из страны. Так закончилось первое знакомство европейцев с японцами. Исключение было сделано лишь для голландцев, и то после многих их усилий, хитростей и долгих переговоров. Они остались единственными европейскими купцами, в чьих руках сосредоточилась вся вывозная торговля японцев. Однако голландцы добились для себя права торговли на довольно унизительных началах. Голландия принимала разные меры и прежде всего всячески старалась склонить и заинтересовать Америку и Россию для совместного давления на японское правительство. Слухи же о естественных богатствах заморской страны все более и более волновали всех предприимчивых моряков. Падкое до всяких небылиц человеческое воображение снова воскресило легенду о мифических островах золота и серебра. Детище глубокой древности, эта фантазия, еще со времен похода Александра Македонского в Индию, выплывала при случае, тревожа горячие головы. В начале XVIII столетия о «золотых островах» снова начинают толковать. В более или менее широких кругах Петербурга Японией особенно заинтересовались после того, как были доставлены в столицу двое из пленных японцев, захваченных с принесенного бурей к берегам Камчатки рыбачьего судна. Оказавшиеся очень способными, быстро овладевшие русским языком, японцы рассказали много интересных вещей о своей стране. А тут еще несколько крупных петербургских торговых людей подали в сенат заявление с ходатайством о разрешении им наладить торговые связи с отдаленной заморской страной. Все это вместе взятое и послужило поводом для организации путешествия в Японию, включенного в комплекс работ Великой северной экспедиции. Официальной целью экспедиции выставлялась попытка завести торговые сношения с тихоокеанскими соседями. Но выше мы видели, что задания и интересы русского правительства были значительно более широкими и в большинстве не подлежали оглашению. Плавание лейтенантов Шпанберга и Вальтона вдоль цепи Курильских островов к берегам Японии оказалось значительно более продолжительным и сложным, чем это предполагалось вначале. 18 июня 1738 года эскадра из трех кораблей наконец отправилась в путь из устья реки Охоты. В состав эскадры входили: бригантина «Архангел Михаил» под командой самого Шпанберга; в числе экипажа находились также штурман Петров, пробирных дел мастер Гардеболь, лекарь, иеромонах и другие – всего 63 человека. Затем шла дубельшлюпка «Надежда» с лейтенантом Вальтоном и штурманом Казимеровым и, наконец, бот «Св. Гавриил» под начальством мичмана Шельтинга и его помощника подштурмана Верещагина; на обоих последних судах было по 44 человека команды. 24 июля Шпанберг уже плыл вдоль цепи Курильских островов. Подойти к островам и осмотреть их он не рискнул по той, согласно его словам, причине, что «берега каменные, утесы весьма крутые, и в море великая быстрина, и колебание жес-токое на якоре стоять, грунтов не имеется и очень глубоко». Зато, старательно считая острова, он присваивал им довольно неблагозвучные наименования вроде: Афиноген, Кривой, Столбовой, Осыпной, Баран, Козел и т.д. На этом первое путешествие Шпанберга в Японию, которой он не увидел, закончилось. Шпанберг торопился в Большерецк, поскольку дело шло к осени.
А у берегов «на воде встречали плавающими невиданные дотоле деревья и травы и чудных животных – рыбы огромной величины и странной формы, черепах в сорокаведерную бочку и пр., видели и уродливые японские суда наподобие галер, с полосатыми и красными парусами». Все ближе и ближе, уже глаз различает роскошную сочную растительность, почти сплошь покрывающую берега. Смуглые купы бамбука красиво темнеют среди сверкающих рисовых полей, мечущих в солнечном воздухе брызги искр. Среди корявых темных сосен, среди черных кипарисов и туй вдруг неожиданно выплывают крыши микроскопических домиков – то японские селения. Надо полагать, что жители немало было встревожены прибытием непрошенных гостей, недаром они во все время пребывания в их водах русских судов жгли по ночам огни и содержали в полной боевой готовности военные суда, которые, однако, не осмеливались приближаться к русским, да и повода, впрочем, не было к этому никакого. Но вот, приблизительно в версте от берега, Шпанберг приказывает отдать якорь. Ледяная кора взаимного недоверия тает. Сначала робко, но потом во все большем количестве японские лодки окружают корабль Шпанберга. Японцы обнаруживают вдруг самое дружеское расположение к русским, приветливо улыбаются, стараются угодить, чем могут, привозят фрукты, мандарины, пшено, табак, разные овощи и ткани. Обменивают их на русские товары и просто дарят. Корабль посещают именитые особы, один из важных чиновников привозит и дарит командиру сосуд с вином. Японцы оказались настолько услужливыми и так усердно помогали нашим морякам запасаться свежей водой, что последние почти совершенно избавили себя от этого труда и на досуге совершали экскурсии в окрестности. Результаты своих наблюдений над японцами Шпанберг в своем донесении впоследствии излагал так: «Оные японцы росту среднего и малого, платье у них много схоже с татарским; ходят босые, штанов и портов никаких не имеют; с полуголовы по лбу волосы стрижены и подклеены клеем, назади завязываются кустиком, который торчит кверху; шляпы у них великие, травяные, плоские; носят те шляпы, подвязав себе под бороду; а у которых шляп нет, те головы повязывают платками; вместо епанеч имеют вощанки, сделанные из бумаги. А телом оные японцы некоторые избела, а более смуглых; глаза малые, волосы черные, бороду бреют. Приезжали они, японцы, на лодках остроносых, а кормы тупые, и сверху доски спущены фута на четыре, островаты, длиною около четырех сажен, а носы у тех лодок обиты у многих медью зеленою. Да и большие у них лодки строены так же, как и малые; а рули у тех лодок имеются по два, весла кривые; гребут стоя, наискось, положа весло на уключины…, а на палубе складены печи, в которых у них имеются котлы для варения каш. И ночуют на море...».
Достигнув 3 июля 44o 30’, моряки наткнулись на множество больших и малых островов, похожих издали на букеты зелени, брошенной в синеву моря. Острова эти, принадлежащие к цепи Курильской группы и покрытые богатейшей растительностью, получили наименования: Фигурный, Трех сестер, Цитронный (по обилию встреченных здесь померанцевых деревьев) и т.д. На острове Фигурном обнаружили хорошую гавань, где и запаслись водой. Людей не встретили, хотя остров имел несомненные признаки присутствия здесь человека. Далее прошли еще мимо ряда островов, один из которых назвали Зеленым, высаживались на них, осматривали и через переводчиков расспрашивали жителей. (Острова, посещенные в этот обратный поход Шпанбергом, были: северная часть большого японского острова Иессо (Мацмай), и из Курильской группы – Кунашир, Шикотан и юго-восточная сторона острова Итурупа.) Прохаживаясь по берегу одного из островов, по-видимому, Зеленого, путешественники наткнулись на группу людей необычайного, звероподобного вида. С сильно развитой мускулатурой, обильно заросшие волосами, косматые, с длинными черными бородами, сопровождаемые огромными, страшными собаками, они казались выходцами из доисторической эпохи. Наши путешественники не знали, что эти на вид полулюди-полузвери, живущие в убогом, покрытом камышами, шалаше, – представители гиперборейской вымирающей расы, так называемые айны или айносы. Шпанберг, однако, убедившись, что благоразумие и честность составляют отличительную черту характера айнов, свел с ними более короткое знакомство и дарил им подарки; принимая их, айны «обе свои руки, сжав, приносили ко лбу и так кланялись; також становились они на колени перед петухом; увидя его, поднимали руки кверху». По-видимому, петухи играли у них роль божества. Как обстановка, так и характер не находившихся ни в чьем подчинении, а потому независимых айнов вполне, по-видимому, располагали к приведению их в русское подданство. Но ограничиться несколькими ближайшими к северным берегам Японии островами Шпанберг не хотел, ему представлялось более целесообразным привести в подданство всех жителей «от 43o и до 46o… Без всякого опасения, – писал он, – можно привести (в подданство) в самой скорости, ежели нам от посторонних людей или от команды какого препятствия не будет, как от них в нынешнем вояже не малая ныне учинилась остановка». Последние слова свидетельствуют о позорном падении дисциплины в эскадре Шпанберга: корабли и в этот рейс (как и год назад корабль Вальтона) под разными предлогами разлучились один от другого, вели самостоятельную работу и поодиночке приставали к берегам Японии. Итак, и в эту экспедицию, более удачную, чем предыдущая, моряки, снова перессорившись между собой, действовали без должного единодушия. Вальтон же на своем корабле в этот год спустился еще ниже Шпанберга и достиг 33o 28’ широты. Остановившись здесь у одного из островов, моряки высадились на берег, где нашли жемчужные раковины и ветви каких-то невиданных деревьев. В Охотск добрались вполне благополучно. Далеко не столь благополучно протекало плавание третьего корабля экспедиции – шлюпа «Надежда ». Помимо того, что, как и на остальных кораблях, было много тяжело больных и умиравших, это судно попало на обратном пути в сильнейший и продолжительный шторм и едва спаслось. Прибыв в Охотск, Шпанберг застал там Беринга, оставшегося очень довольным результатами японского похода. Шпанберг заслужил и ожидал для себя больших наград. Но он полагал, что успех всего предприятия станет еще более значительным, если он приведет в русское подданство обитателей Курильских островов, о чем было рассказано выше. С этой целью Шпанберг просил Беринга разрешить ему на следующий год совершить еще один поход. Не учтя предложения Шпанберга и исходя из чисто формальных соображений (по программе на японский поход полагалось лишь два лета, каковые и были уже использованы), Беринг не решился самолично продлить срок экспедиции, а потому направил своего коллегу в Петербург для самостоятельных действий. Донесения же его немедленно отправил в Петербург. Лишь только японская экспедиция закончилась, тайные и явные враги Шпанберга воспрянули духом и принялись строчить в Петербург кляузы. Среди них штурманский офицер Петров, которого Шпанберг грозил повесить на рее; а также Писарев, доказывавший, что все путешествие Шпанберга обман, что он не был в Японии вовсе, а лишь прошелся у берегов Кореи. Свое утверждение он обосновывал на старых картах, искаженно описывавших местоположение Японии. Адмиралтейств-коллегия после некоторых раздумий решила: Шпанбергу предписывалось еще раз проделать вояж в Японию, о чем представить более точные и основательные данные. 23 мая 1742 года команда из трех судов во главе со Шпанбергом снялась с якоря и снова поплыла в Японию. Результаты этой экспедиции, предпринятой людьми, уже явно утратившими бодрость и действовавшими лишь «во исполнение высшего распоряжения», оказались крайне ничтожными. Японии они не достигли по причине сильных пробоин в судах и потере летнего времени, пригодного для плавания. Этим походом в Японию закончилось участие Шпанберга в Великой северной экспедиции. Лишь в 1746 году комиссия пришла к заключению, «что капитан Вальтон, по всем обстоятельствам, был подлинно у восточных берегов Япона, а не у Кореи...». В менее определенном тоне и в довольно обидной редакции комиссия вынесла решение и о плавании Шпанберга – она усомнилась, что последний действительно был в Японии. Вальтон, так упорно избегавший совместного плавания со своим начальником, достиг своего: он не только оттеснил Шпанберга, разработавшего весь план экспедиции, но и значительно уронил его престиж и умалил его заслуги. Время, однако, воздало каждому должное: в истории русского мореплавания за Шпанбергом остается приоритет исследования Курильских островов и берегов Японии.
По материалам книги | |||||||||||||||
Загадочная, малоизученная Япония рисовалась баснословно богатой
и издавна привлекала внимание и
возбуждала величайшее любопытство. Попытки европейцев проникнуть в эту отдаленную страну неизменно терпели полную неудачу. В
давние времена правители Японии
старались совершенно изолировать
своих подданных от соприкосновения
с другими народами, опасаясь, чтобы
знакомство их с нравами и обычаями иностранцев не подорвало основ существующего в стране порядка.
На следующий год к выходу в море была готова эскадра уже из четырех кораблей. 21 мая 1739 года корабли вышли в море. 16 июля, пройдя широту
в 39o, на рассвете утром увидели
впереди какую-то туманность. Без сомнения, это была Япония. Жадно впивались моряки в горизонт, где постепенно вырастал из моря большой
гористый остров Ниппон. Не было человека на корабле, который не вздохнул бы в эту минуту с облегчением:
предмет стольких забот, надежд и приготовлений был перед глазами, путешествие на этот раз казалось
удавшимся – оно и в самом деле было таковым.
Однако, как ни были любезны и услужливы японцы, Шпанберг, по-видимому, имея в виду какие-то пункты секретной инструкции, не особенно доверял японцам и даже встревожился, когда, выйдя как-то на палубу, насчитал около своего корабля
до 80 японских лодок, на каждой из которых находилось от 10 до 12 человек. Лодки все прибывали и прибывали;
странным показалось также прибытие какого-то военного, он что-то шептал своим собратьям и делал им какие-то знаки, по-видимому, запрещая дальнейшее сближение с русскими. Учтя все это, Шпанберг поспешил удалиться и в тот же день снялся с якоря, взяв направление на северо-осток.
|
© Православный просветитель
2008-24 гг.