Коротко Димин маршрут звучит так: Владивосток - Москва. «Я хотел видеть Россию через Транссиб», - объясняет он мне. Что толкнуло выпускника Гарварда на столь необычное и длительное путешествие? Русские корни? Православное вероисповедание?

- Я получил стипендию для исследовательского путешествия по России, - рассказывает Дима. – Я очень хотел этого, я мечтал об этом. И я защитил свой проект в университете и мне выделили деньги на эту поездку. Я планирую встречаться с группами православной молодёжи в разных городах. Я хочу узнать как можно больше об опыте православной молодежи в России и поделиться опытом Православия, который имеем мы, американская молодежь. Я хочу установить дружеские связи между православной молодежью России и Америки. Я думаю, что, если мы будем ближе, это будет правильно.

На вопрос, кем он себя ощущает, Дима уверенно отвечает:

- Я американец, - и через паузу. - Я православный, понимаете? Ему отвечают улыбками. Здесь - в молодежном центре при храме Всех святых - все православные и все примерно ровесники: студенты старших курсов тюменских ВУЗов или выпускники. Дима - ожидаемый гость здесь, перед поездкой, в начале сентября, он, увидев в Интернете сайт центра, «списался» со старостой Катей Никитиной, которая и пригласила его в Тюмень.

- Я очень хочу, чтоб мой проект был полезен Церкви, - делится Дима. - Нет, конечно, я думаю, что он будет полезен мне, но, если я буду думать только о себе и не буду думать о Церкви, это будет неправильно.

В истории семьи Духовских легко прослеживается история белой эмиграции. Прадед Димы - служащий на железной дороге в Сибири - оказался в Китае вместе с армией Колчака, спустя 25 лет его сыну снова пришлось спасаться от коммунистического гнета, только китайской пробы: 3 тысячи русских эмигрантов, среди которых были женщины и дети, оказались на Филиппинах в палаточном лагере с китайскими паспортами и полной неизвестностью впереди. Ни одна страна мира не хотела давать им приют. Они два года жили в этом лагере. Дима свято чтит память св. Иоанна Сан-Францисского - именно он добился у американского правительства виз для этих людей.

- Это 1952. Папе было 7 лет, - с улыбкой рассказывает Дима. - Он помнит, как бабушка его разбудила и показала: «Саня, смотри - это Америка». Сейчас папа - ученый-

физик Гарвардского университета. Дима характеризует отца непривычной для нас фразой: «Он … очень русский».

- Очень русский - это какой? - интересуются у Димы ребята из молодежного центра.

- Ну, он очень гостеприимный, широкая натура, он очень любит, когда все вот так, как сейчас собираются за столом, любит петь, - Дима пытается донести до нас особенности колоритного понятия «очень русский».

- Что тебя больше всего поразило в этой поездке? - этот вопрос задает кто-то из девушек.

- Я уже все вопросы вперед знаю, - смеется он. - Вы не первые - все спрашивают одно и тоже.

Мы, действительно, далеко не первые на Димином пути: Владивосток, Хабаровск, Чита, Иркутск, Красноярск, Томск, Кемерово, Омск, а впереди - Екатеринбург, Казань, Чебоксары, Нижний Новгород, Ярославль, Москва.

Дима на секунду задумывается:

- Меня удивило, что верующая православная молодежь России и Америки так похожа. Я ждал чего-то другого. Оказалось, мы даже думаем одинаково про одни и те же вещи. Так мог бы думать я, так могли бы думать мои друзья в Бостоне. В дороге много всего. Но вот такое совпадение - в Хабаровской семинарии, в комнате над моей кроватью висел портрет св. Иоанна Сан-Францисского, фактически, тот же самый портрет, который я несу в своих сумках, чтобы раздать людям как подарки. Крестный ход во Владивостоке. Казалось, что все богомольцы сошли прямо со старых черно-белых дореволюционных фотографий, монахини, священники, архиепископ, множество людей, даже городской чиновник, который сказал несколько слов благодарности Владыке. Только, в отличие от фотографий, это было так живо: вдохновенно пело духовенство, звонили колокола. А в Кемерово - храм блж. Ксении Петербургской. У нас в Бостоне, в нашем приходе, тоже храм во имя блж. Ксении, и, знаете, мы надвратную икону заказывали в Греции. И они тоже! И вообще храм похож на наш и тоже на кладбище, - Дима смеется. - Как будто дома побывал.

У храма св. блж. Ксении Петербургской в далеком Бостоне относительно короткая история:

- Это вообще чудо, что мы существуем, - горячо говорит Дима и с улыбкой поясняет - денег-то у нас не было, землю под храм нам дали бесплатно. Власти Бостона выделили землю православной общине, потому что за кладбищем русских эмигрантов, возле которого потом построили храм, было некому ухаживать. Умерли все, кто знал или помнил про место их упокоения, и только у муниципалитета осталась головная боль: как же содержать кладбище? Когда 14 лет назад православная община тогда еще «зарубежной» церкви обратилась к властям, в муниципалитете только обрадовались и предложили старое кладбище с участком под строительство храма.

К слову, говоря «у нас», Дима подразумевает, во-первых, всю Америку (США), а во-вторых, не только приходы Московского Патриархата. Раскрыв ноутбук, Дима демонстрирует карту США с множеством красных точек. Красным отмечены города, в которых есть православные храмы, при чем не важно, в чей они юрисдикции: сербской, греческой, антиохийской:

- Если населения больше 15 тыс., - поясняет Дима, - то в городе обязательно есть православный храм.

- В эти храмы ходят в основном русские? - уточняет кто-то.

- Нет, что вы - американцы…

- А в вашем приходе?

- И в нашем приходе. У нас везде очень много новообращенных американцев. К Антиохийской Церкви принадлежит очень много обращенных. Были даже случаи, когда в Православие переходили целые общины, например, протестантских евангелистов. Много новообращенных и в Сербской Церкви, и в Греческой. Но вот 90-е годы - это новая волна русских иммигрантов. Иммигранты - образованные люди, они ищут Бога. Многие из них на Родине были неверующими, а в Америке приняли крещение и воцерковились, став православными. Дима показывает фотографии общины в Бостоне:

- Вот это испанец, это ирландец, это кубинцы, вот это - американцы, а вот эта девушка, она - русская. Несколько лет назад родители удочерили ее в России. Они искали такое место в Америке, куда бы они могли водить ее, чтобы она легко могла адаптироваться в новой стране, чтобы у нее не было культурного шока, и нашли нашу Воскресную школу. Сначала они приводили только ее, потом стали приходить сами, а потом крестились, воцерковились, и теперь ходят на Богослужение все вместе, - смеясь, заканчивает Дима. И тут же показывает снова:

- А вот наш батюшка. Он ирландец.

И тут выясняется, что Диме поразительно видеть такое большое количество очень молодых священников, многие из которых «не старше, чем я».

- Я привык, что священник – это дедушка с вот такой седой бородой. Я маленький даже думал, что это действительно дедушка, ну как это? Родственник, - объясняет он. - А тут совсем молодые, только закончили семинарию.

Оказывается, в США мало закончить семинарию перед рукоположением. Будущий священник не меньше 5 лет должен прослужить дьяконом, зачастую этот срок гораздо больше: 10-15 лет.

- У него же должен быть жизненный опыт, - замечает Дима. - А у вас дьяконов почти нет. И тут же предваряет возражение:

- Я понимаю, какой период переживает Россия, все это раздвоение между старым и новым, советским и постсоветским. Батюшек не хватает, да. Но мне это очень непривычно. Да и потом, у нас батюшки работают.

- В смысле? - хором звучит вопрос.

- Община не может содержать священника, это же очень дорого. Ну, если монах, и то… А если у него семья? Нет, это очень дорого.

- А кем работают?

- Наш батюшка преподает русский язык в университете. Другой знакомый священник - иконописец. Раньше он был дизайнером. Он и сейчас работает как дизайнер.

- Все-таки, почему дорого? Ну, сколько в среднем получает американец? Уровень жизни…

- Уровень жизни повыше. Я бы сказал немножечко повыше, - улыбается Дима. - В среднем американцы получают около 60 тысяч долларов в год. Мы считаем годовой доход. Но так сравнивать нельзя. Я уже здесь понял, что нельзя: у нас же все дороже…

- А как у вас община живет?

- О! у нас по-другому. По воскресеньям, когда мы собираемся на Литургию, дежурные готовят трапезу на всех, не так, как здесь - кто-то постоянно работает на кухне. Каждая семья привозит что-то свое из продуктов - и все это складывается вместе на один большой стол. А после Литургии у нас общая трапеза - ну, это так же, как у вас. У нас есть сестричество, но занимается оно только делами общины. В каждом городе Дима показывает презентацию «Православие в Америке». Перед поездкой по России он благословился у митрополита Ионы и предпринял аналогичную поездку через Соединенные штаты. Ее видимым результатом и стала эта презентация.

- Мы долгие годы жили в эмиграции, вдали от России и у нас была цель: сохранить Православие, сохранить традицию с тем, чтобы передать России. Теперь отношения двух ветвей Русской Право- славной Церкви совсем другие. Русская церковь едина, восстановлено молитвенное и евхаристическое общения, и у нас как у молоде- жи вопрос: «А дальше что?» Я думаю, нам необходимо больше знать друг о друге. Сейчас у меня появилось очень много друзей в России. И если кто-то из них захочет приехать в Америку, то он всегда может обратиться ко мне. Точно так же, как если кто-нибудь из моих друзей захочет приехать в Россию, он теперь может обратиться к вам.

Для начала, считает Дима, было бы не плохо заниматься вожатской деятельностью. На летних каникулах. Молодые православные американцы приезжают в Россию, работают в детских и юношеских лагерях, а россияне, наоборот, в Америку. Вот такой обмен вожатыми.

- На твое предложение уже кто-нибудь откликнулся? – спрашиваю я.

- Понимаешь, я же первый раз еще еду: все еще надо обдумать, осмыслить, и не только мне. Но уже были положительные ответы, взаимные приглашения.

У Димы есть еще одна мечта: написать книгу о своем путешествии через Россию:

- Все русские, с которыми я сталкивался, - говорит он мне, - это вообще очень хорошие люди.

А меня все мучает любопытство: легко ли американцу, пусть православному, вот так вот через нашу немаленькую страну, поездом… хоть и с хорошими людьми…

- Я же не первый раз в России, - качает головой Дима. - Я в Петербурге два года жил в спальном районе, в обычной семье. Нет, конечно, я прошел типичный путь иностранного студента, когда сначала все нравится, а потом - у нас не так и я хочу домой - но со временем ты понимаешь, привыкаешь и начинаешь любить.

- Зачем университету твоя поездка? - спрашиваю я прямо. Признаться, вопрос у меня возник сразу же, когда я услышала, что деньги на поездку выделил Гарвард.

- Университету? В университете понимают, что это полезно, прежде всего, мне. Кто-то изучает сельское хозяйство и едет в поездку по Средней Азии, непосредственно изучает, на месте, кто-то в Африку, если ему это интересно и необходимо. Это потом пригодится в работе, это будет более хороший специалист.

Еще через паузу он продолжает:

- Я думаю, если мы, молодые православные Америки и России, будем дружить, общаться, лучше знать друг друга, то это пойдет на пользу и нашим странам. В конце концов, Россия и Америка - это, действительно, две державы. Дружба между нашими странами - она на пользу всему миру. Когда между нашими государствами существуют разногласия на государственном уровне, это больно. С одной стороны , Америка дала нам кров, образование, будущее, с другой, Россия - историческая Родина. Сейчас мы молоды, но пройдет немного времени, и мы будем занимать определенные посты в своем обществе, а, возможно, в чем-то и определять путь развития общества. Кто-то будет заниматься бизнесом, кто-то политикой... Разве плохо, если мы будем и потом дружить между собой? Мы ведь принадлежим одной Церкви…

Беседовала Виктория Аверина, г. Тюмень