• Сибирское предание «Сузге» и связь времен
• «Я – Михайло Калашников, христианин и православный по вере своей»
• Христианское понимание смерти
• О тайне человеческой жизни
• Служение Богу и Отечеству

«Первомайское» чудо и Никольский крестный ход 9 (22) мая 1918 года

Весна 1918 года. Москва. У Кремля черные опалины артобстрела бросаются в глаза. Россия еще не знает своей участи, не знает своей новой власти, но большевики всеми силами стараются закрепиться. Сейчас. Надолго. Навсегда. Первомайская демонстрация – это повод показать себя, свою силу, свою популярность. Транспаранты и красные флаги закрывают следы смерти, прошедшей по этим улицам. Транспарант с непонятной старой Москве надписью – «Да здравствует интернационал!» – закрыл следы артобстрела на Никольской башне, заодно скрыв и икону Николая Угодника. Икона эта почиталась чудотворной после Наполеоновского пожара, не тронувшего башню.

Первомайская демонстрация для тех, кто помнит СССР, – это праздник с флагами, транспарантами, шариками, громкоговорителями на улицах и советскими маршами. Для большевиков в 1918 году – это триумф победителей. Для русского народа, еще не ставшего советским в 1918 году, – это Великая среда, Страстная седмица Великого поста. Впервые большевики увидели в своем преданном рабоче-крестьянском фундаменте трещину – Православие.

«Всероссийский Священный Собор Православной Церкви, осведомившись о намерении совета народных комиссаров устроить в день 1 мая нового стиля политическое торжество с шествием по улицам в сопровождении оркестром музыки, напоминает верующим, что означенный день совпадает с Великою Средою (Пасха в 1918 году праздновалась 22 апреля / 5 мая – прим. ред.). В скорбные дни Страстной Седмицы всякие шумные празднества и уличные шествия, независимо от того, кем и по какому случаю они устраиваются, должны рассматриваться как тяжелое оскорбление, нанесенное религиозному чувству православного народа. Посему, призывая всех верных сынов Православной Церкви в упомянутый день наполнить храмы, Собор предостерегает их против какого-либо участия в означенном торжестве. Каковы бы ни были перемены в русском государственном строе, Россия народная была, есть и останется православной».

Красное полотно, закрывавшее образ Николая Чудотворца, сверху донизу разорвалось. Кто-то даже видел, как завесу огненным мечом разрубил сам святой угодник Божий. Слух об этом разнесся по Москве как пожар. Целый день на Красной площади толпился народ, выстрелами разгоняли его патрули, но люди снова собирались и смотрели. Из записей архиепископа Иоанна (Шаховского): «Весной 1918 г., 15-летним мальчиком, я прибыл из Тулы в Москву… В эти дни Москву обошел слух о некоем событии, случившемся у Никольских ворот. Я также пошел к этим воротам. Я увидел там толпы людей. Большая икона святого Николая Чудотворца висела над воротами. Она была занавешена красной материей. Материя была прибита гвоздями к краям иконы и закрывала ее всю. И вот, в этот тихий солнечный день москвичи увидели, как эта красная материя, закрывавшая икону, во-первых, разорвалась сверху донизу; и далее, полоски материи стали, как ленточки, отрываться от иконы сверху вниз и падать на землю…

Я стоял среди благоговейной и сосредоточенной толпы. Икона на глазах у всех очистилась совершенно от красной материи, ее закрывавшей. И вдруг я услышал позади себя выстрелы – один, другой, третий. Я оглянулся и увидел парня в солдатской одежде. Лицо его было типично русское, крестьянское, круглое, с напряжением, но безо всякого выражения. Он стрелял из ружья, метя в икону. Очевидно, он исполнял чье-то распоряжение, стреляя в икону святителя. Метки от пуль его оставались на иконе, уже ничем не закрытой. Оставались только маленькие кусочки красной материи по краям иконы, где были гвозди. Я видел, как в своей одержимости грешная Русь расстреливала свои святыни, а Русь святая молитвенно созерцала чудесное знамение Божией силы над миром». Обращение святителя Тихона к православному народу града Москвы о принятии участия в крестном ходе и молебне: «Смиренный Тихон, Божиею милостию Патриарх Московский и всея России, православному верующему народу града Москвы.

Благодать вам и мир от Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа! 9 сего мая с Нашего благословения состоится торжественный креcтный ход и всенародное молебствие у Никольских ворот перед иконою Святителя и Чудотворца Николая, ныне, как и встарь, дивно охраняемою Промыслом Божиим в настоящие дни скорби и смуты. Призываем православных верующих жителей Москвы собраться вместе со святынями своих приходов на это церковное торжество и слиться в общей молитве, да сохранит Господь и впредь Своею милостию на радость и укрепление православного народа сию святую икону, осеняющую вхождение к святыням древнего Кремля. Пусть это светлое торжество не омрачится никакими проявлениями человеческих страстей и объединит всех не в духе злобы, вражды и насилия, а в горячей молитве о небесной помощи по ходатайству святого угодника Божия, молитвенным предстательством коего да оградится от всех бед и напастей Церковь Православная и многострадальная наша Родина. Смиренный Тихон, Патриарх Московский и всея России. 8/21 мая 1918 года, Москва».

Сохранилось множество воспоминаний об этом крестном ходе, все газеты того времени отмечали необъяснимый духовный порыв, охвативший Москву. Невидимый и неощутимый доселе противник встал на пути большевиков – русский народ. Православный народ со святынями и пасхальными песнопениями шел на Красную площадь со всех сторон. Советская власть впервые увидела объединение народа вокруг Церкви и Предстоятеля ее Святейшего Патриарха Тихона.

«Вчерашнее церковное торжество, устроенное по инициативе союза православных приходов Москвы, оказалось по количеству участников и по той стройности, с какой оно прошло, беспримерным в истории церковной жизни последнего времени. Возможно, что только в древней Москве бывали такие церковные процессии, создаваемые религиозным порывом народных масс. Торжество было подготовлено на местах целым рядом проповедей, в которых разъяснялось значение этого крестного хода. Накануне 9 мая во многих церквах происходила всенародная исповедь – возрожденный из древности христианский обычай. Утро Николина дня как нельзя более соответствовало предстоящему торжеству: прохладное и солнечное. Сверкающими лентами тянутся с различных сторон по направлению к Кремлю хоругви, сопровождаемые несметными толпами богомольцев. Стройное пение пасхальных напевов не заглушается даже шумом города. К 11 часам Красная площадь настолько переполнена, что все прибывающие крестные ходы с трудом продвигаются сквозь живую чащу народа. Трамвайное движение прекратилось. Спокойно, как живая стена, стоит народ. Белые, желтые, розовые платки преобладают в этой неисчислимой толпе. Над ними целый золотой лес хоругвей. Почти все взоры обращены на двери Казанского собора, где идет обедня, совершаемая патриаршим служением. У соборной паперти огромный золотой киот, богато украшенный цветами. Икона из него находится сейчас в соборе. Напротив, над Никольскими воротами, белая хоругвь, на которой написан тропарь святителю Николаю.

Ровно в 12 часов, по окончании Литургии, из Казанского собора, с трудом продвигаясь сквозь толпу людей, процессия проходит к Никольским воротам, где и начинается молебствие, длившееся около часа. Во время этого молебна крестные ходы с разных сторон продолжают прибывать. Процессии прибывали до часу дня, проходя мимо Патриарха. Настроение молящихся изумительно спокойное, сосредоточенное. Ни о каких беспорядках, о которых много говорилось накануне, не могло быть и речи. Кое-где, главным образом по краям человеческого моря, были вспышки негодования против нарушителей порядка. В одном месте закричали и зашикали на солдата, который уселся на мотоциклетку, с треском тронувшуюся с места. Кое-кого заставляли снимать шапки. Советскими властями никакой вооруженной силы не было выслано на площадь. Только несколько солдат смотрели со стороны Кремля на Красную площадь, просунув голову между зубцами стены. Только с 2 часов дня начался отлив. Еще в 3 часа дня на Красной площади стояли группы людей. Наконец появились патрули, которые постепенно начали очищать площадь» (газета «Заря России». 1918. Четверг, 23 (10) мая). Мы видим спокойное народное шествие, Патриарха у Никольской башни. И на хронике, и на страницах газет читается – советская власть не регулировала это шествие. С разных сторон были стянуты отряды красноармейцев, но не пришлось им на этот раз стрелять на Красной площади.

Патриарха же священство вынесло на руках с площади. Каждый стремился к Святейшему прикоснуться, получить благословение. Наверное, тогда и стал святитель Тихон врагом советской власти. Ведь по сути в эти страшные годы на территории бывшей Российской империи не было одного признанного всеми правителя. В столицах Петрограде и Москве власть была в руках большевиков, но остальная Россия… На Дону формировались части Белой армии генерала Алексеева, восток и большая часть Сибири стали практически отдельным государством, образованная, интеллигентская часть российского общества неудержимо бежала в Европу.

Был на всей территории России всего один человек, к которому обращались все эти части великой страны, разорванной гражданской войной, – Святейший Патриарх Московский и всея Руси Тихон. Он один был признан всеми. Он был единственным, как говорят сейчас, легитимным представителем власти, пусть церковной, духовной, но настоящей, не выросшей за неделю на кровавых дрожжах революции и смуты. К нему обращались с письмами, с призывами принять чью-то сторону. Ему писали Деникин и Корнилов, Колчак и Врангель, ему угрожали Дзержинский и Ленин, от него требовали, у него просили, к нему ехали и шли со всей России.

P.S. Советская власть все же замуровала образ Николая Чудотворца на Никольской башне, закрыла его штукатуркой и краской. Образ считался утраченным. Но в 2010 году снова, второй уже раз, спала завеса. Под слоем штукатурки древняя фреска сохранилась и была вновь открыта 4 ноября 2010 года.

По материалам сайта фонда
Максима Грека