• Христианское понимание смерти
• Жизненно и прочно одно добро
• «Я – Михайло Калашников, христианин и православный по вере своей»
• «Смотрю на мир сквозь призму храма»
• Выйти замуж

Рафаиловская женская община. История создания

(Окончание, Начало в апрельском выпуске)

14 сентября 1906 г. на главах храма были водружены кресты, а 17 июня следующего, 1907 г. в окрестностях готовящейся к открытию общины раздался и первый звон только что поднятых в этот день колоколов. Наконец, 6 и 9 сентября этого же 1907 г. совершено было освящение обоих храмов. Освящение верхнего – в честь Успения Божией Матери пришлось на день воспоминания чуда Архангела Михаила в Хонех. Нижнего – во имя святой равноапостольной Марии Магдалины совершено в попразднство Рождества Пресвятой Богородицы и праведных Богоотец Иоакима и Анны. Освящение совершал преосвященный Антоний в сослужении десяти архиеереев!

День освящения первоначально был назначен на 5 сентября. Но в Тобольске пароход, на котором планировал отправиться архипастырь, задерживался, и владыка Антоний отправился в дорогу на лошадях, отчего и пришлось проводить освящение позже намеченной даты. Несмотря на это собравшиеся из соседних сел и деревень богомольцы терпеливо остались ждать приезда владыки и освящения храма.

В день освящения обширный двор общины буквально был заполнен народом. По свидетельству современников, громадному стечению людей благоприятствовала прекрасная погода. А еще больше – добрая слава о насельницах-труженицах, слава о доброте и приветливости матушки Митродоры. И слава эта оказалась непреувеличенной. Матушка заблаговременно приняла необходимые меры, чтобы всем прибывшим дать приют, накормить и всем дать возможность пользоваться горячей водой! (Неосуществимая мечта многих паломников и в начале нашего, XIX века).

Владыка, осмотрев внимательно все строения и все хозяйство, довольный, сказал матушке Митродоре, сестрам и благотворителям: «Я вижу здесь несравненно больше того, что предполагали». И в самом деле, на месте бывшей Пустыньки с неказистыми избушками за три года были построены два двухэтажных благоустроенных и поместительных корпуса для сестер, прочно устроены и умело приспособлены для пользования амбары, завозня, скотный двор, колодцы и т.п.

Но главное сокровище общины – прекрасный двухэтажный величественный каменный храм! С гладкими, белыми и чистыми стенами. И зелеными, словно первая листва на березах, куполами. Необыкновенное зрелище, просто чудо из сказки, представлял иллюминированный храм вечером. Он светился и сиял, словно огромная праздничная свеча Создателю, поставленная среди тьмы земной!

В новый храм благотворитель Я.С. Фиников пожертвовал иконостас, дарохранительницу, потир с прибором, напрестольный крест, два подсвечника, плащаницу, колокол в 30 пудов. Это присовокуплено им к запланированным с самого начала затратам непосредственно на строительство храма.

По точному подсчету монахини Митродоры В.Я. Мокеев вложил в создание общины 19000 рублей, Я.С.Фиников – 10000 рублей. А где взяты остальные деньги? А остальное было сделано не за деньги, а неустанными и неусыпными трудами будущей настоятельницы и будущих насельниц будущей общины, а также их добровольных помощников из крестьян.

Перечислим лишь некоторые, наиболее трудоемкие работы – выделка кирпичей, копание ям для их обжигания, вывозка строевого леса, подготовка стен храма для окраски и сама окраска храма – работы, нелегкие даже для мужчин, выполнялись, в основном, насельницами Пустыньки. Причем матушка Митродора по примеру верх-теченских настоятельниц во всем сама являла образец самопожертвования, трудолюбия и выносливости. Она, например, не устрашалась лично варить олифу для краски, получая при этом сильные ожоги.

Вследствие тяжелого ежедневного труда многие уходили из Пустыньки. Уходившим матушка Митродора всегда спокойно говорила: «Сами пришли, сами и уходите. Я никого не держу». И даже когда от непосильных трудов, усталости, постоянного напряжения всех сил нервы ее были возбуждены, она все равно всегда в обращении с сестрами и окружающими старалась сохранять спокойствие и благую рассудительность.

По свидетельству современников, «тон речей ее вообще отличался замечательным, объективнымъ спокойствиемъ, у нея нетъ отдельныхъ личностей, на стороне которыхъ были бы ея симпатии и антипатии, – она со всеми обращается одинаково ласково. И вот только благодаря этим качествам монахини Митродоры, а также ея энергии, стойкой воле, самоотверженности и личному неустанному труду, – обитательницы Пустыньки искренно полюбили въ начале непонравившуюся имъ и какъ бы нежданно и нежеланно явившуюся къ нимъ матушку Митродору». Полюбили ее, подчинились ей, признав ее авторитет, сплотились около нее для дружной работы, для совершения существенно нужного всем им дела.

А ведь когда она приехала в Пустыньку из благоустроенного Свято-Троицкого Верх-Теченского монастыря ее, прежде всего, поразила неподготовленность насельниц к общинной жизни, их нежелание подчинять кому-либо свою волю, полная разрозненность в их жизнеустройстве. Вот что сообщали стоящие близко к Пустыньке через несколько лет о том времени: «Монахиня Митродора, как говорится, дуй, куй и по воду беги… она за сборами, за покупкой материаловъ, за поисками и наймом рабочихъ, за поисками благодетелей, да кроме того и дома за всемъ. Нужно следить за исправностью всехъ и всего, и большую часть делать самой, такъ какъ недисциплинированные женщины, насельницы Пустыньки, отказываются повиноваться, сознавая безправность монахини Митродоры и въ то же время питая надежду, что последняя сломается да и уйдет, а мы де по-прежнему хозяйничать будемъ… Наследство, полученное матушкой Митродорой, это избушки, пара чайных чашек, чайник без носка и … корыто – и это буквально все…».

Но, видимо, у нее, по всему человека сильной воли, сразу состоялось твердое решение – назад не отступать, а послужить Богу там, где Он ее поставил! Не ради амбиций, не ради тщеславия делала она все возможное, отдавала все силы на созидание. Богу служила! И прежде всего, себя не жалела! Непреклонная в своей вере, в своих благих намерениях и целях она трудилась, просила, убеждала, нанимала, изобретала, плакала, болела, падала духом, но тут же поднималась и всегда искала себе подкрепления у милосердного Бога, во всемогущество Которого она крепко веровала!

Святейший Синод Российской империи Указом от 12 декабря 1907 г. за № 15523 по представлению от 12 августа 1907 г. преосвященного Антония, епископа Тобольского и Сибирского, разрешил «открыть близ села Рафаиловского Ялуторовского уезда женскую общину с наименованием оной Богородице-Успенская и с приписанием ее к Иоанно-Введенскому женскому монастырю с таким числом сестер, какое община в состоянии будет содержать на свои средства».

В начале следующего года, в навечерие Богоявления (Крещенский сочельник) монахиня Митродора была назначена настоятельницей названной общины.

По отзывам старожилов и по изысканиям краеведов здесь было создано образцовое монастырское хозяйство. В общине были коровы, лошади-кровки, овцы, сад, 70 колодок пчел. С ульями мастерски помогал управляться рафаиловский крестьянин Николай Кузьмич Марковский. Сестры вышивали, вязали, шили. Изделия их отличались добротностью и тщательностью и без проблем раскупались. А уж какой порядок был во всем! Община постоянно пополнялась новыми послушницами. Стараниями настоятельницы насельницы не бедствовали. Многие из них, как замечает краевед А.Л.Емельянов, «щеголяли в шубках и рукавичках, в тщательно прокатанных валеночках, а в трапезной на столах появлялась жаром дышащая гречневая каша, пряники и др.». Св. Синод, как и предупреждал, на содержание общины не отпускал ни копейки.

Но главное – община стала для всей округи действительно образцом нравственности, благочестия, крепкой христианской веры, вообще жизни, где все по правилам и чину. Первой опорой и советником настоятельницы стал священник общины Махлонов Гавриил Стефанович. Опираясь на свой богатый верх-теченский духовный опыт, на помощь священника, мудро, со страхом Божиим, памятью смертной и любовью ко всем о Господе выстраивала матушка настоятельница жизнь тех, кто доверил ей свою земную и вечную участь.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сегодня зачастую можно услышать от людей, мало осведомленных в исторических реалиях и настроенных подозрительно по отношению к Православной Церкви, что народу якобы при самодержавии навязывались монастыри и храмы. История создания Рафаиловской Успенской женской монастырской общины, созданной за 10 лет до прихода богоборческой власти, со всей очевидностью и в самых мельчайших подробностях свидетельствует о том, что дело обстояло до «ровно наоборот». Русский народ, можно сказать, из самых своих недр ходатайствовал перед церковной и государственной властью об их открытии, уговаривал, упрашивал, обивал пороги, скорбел при отказе и снова принимался за устройство Божиих обителей, жертвуя для этого каждый, что мог в его состоянии.

Думаешь об этой истории начала XX века и понимаешь, почему Русь называлась Святой. Не потому что люди ее были святы. Как видим, в том числе и на примере зарождения Пустыньки, что до святости далеко было даже нашим богобоязненным предкам. Но потому что чтили они святость, она была главным идеалом народной жизни! А монастыри были местом, где это божественное свойство могло особенно плодоносно зарождаться и возрастать в людях. Где святость можно было лицезреть воочию!

Анна Панкова, член союза журналистов, член Совета православных приходов Исетского района

В публикации использованы сведения из Тобольских епархиальных ведомостей за 1908 год, из книг протоиерея Анатолия Дмитрука «Патерик сибирских святых» и А.Л.Емельянова «350 лет селу Рафайлово», из издания «Верх-Теченский женский монастырь». Все даты приведены по старому стилю.

На первом фото: Рафайловская Успенская женская община Ялуторовского уезда Исетской волости – 1912 г., автор Прокудин-Горский.

На втором фото – этот же храм сто лет спустя, после всех испытаний XX века – в 2013 г., иерей Григорий Мансуров.