• Съезд православных гимназий в Тобольске
• Выйти замуж
• «Я – Михайло Калашников, христианин и православный по вере своей»
• Служение Богу и Отечеству
• Христианское понимание смерти

Россия все еще Святая Русь, а Москва – все еще Третий Рим

Взгляд на Россию из туманного Альбиона

В мартовском номере нашего журнала за 2009 год мы публиковали размышления немецкого философа ХХ века О. Шпенглера о православной России. Среди его последователей особое место принадлежит английскому историку и философу Арнольду Джозефу Тойнби (1889-1975 гг.), в послевоенные годы предвидевшему неизбежность создания неких «Соединенных Штатов Европы», стороннику создания единого мирового правительства. Рассматривая исторический процесс как последовательный ряд отдельных и своеобразных культур, в своих статьях, вошедших в сборник «Цивилизация перед судом истории» Тойнби рассуждает о судьбе Западного мира. Кое-что небезынтересное в связи с этим говорит он и о России.

«В 1920 году профессор Намьер, который к тому времени уже открыл для меня Восточную Европу, дал мне в руки книгу Освальда Шпенглера «Закат Европы». (Шпенглер пытался нарисовать картину мировой истории как смену культур – зарождающихся, расцветающих, окостеневающих и гибнущих. Он насчитывал семь культур, прошедших или проходящих полный цикл развития в течении отведенного им времени. Россию, кстати, он считал восьмым, зарождающимся культурным типом, называя его русско-сибирским – здесь и далее прим. иерея Григория Мансурова).

По мере чтения этих страниц, наполненных проблесками исторического прозрения, я подумал о том, уж не предвосхитил ли Шпенглер все мое исследование… Согласно теории Шпенглера, цивилизации возникали, развивались, приходили в упадок в точном соответствии с определенным устойчивым графиком. Однако никакого объяснения этому не было, просто это был закон природы, открытый Шпенглером… (прим.: В отечественной исторической науке ХХ века подобных взглядов придерживался историк Л.Н. Гумилев)

Наблюдая процесс вестернизации мира и следя за тем, как он набирает силу, европейцы могли воскликнуть почти восторженно: «Какое имеет значение, потеряет ли Европа свое влияние в мире, если весь мир становится европейским?». Если это чувство восторга и охватило бы ненадолго европейские умы, то быстро рассеялось бы под влиянием сомнений. Распространение западной культуры из Европы по всему миру, может быть, и великое дело в количественном отношении, но как насчет качества? Если бы в этот момент Европа была бы вычеркнута из книги жизни, смогла бы западная цивилизация поддержать европейские стандарты в условиях чуждого окружения, куда она пересажена? Если бы Европа исчезла, смогла бы западная цивилизация вообще сохраниться?..

Еще больше тревог и сомнений возникает, когда мы изучаем современную историю России. А Россия представляется самым поучительным примером, ибо в России процесс вестернизации проходил дольше, чем где бы то ни было, а значит, проще будет вычислить результат. В России влияние Западной Европы ощущалось на два столетия раньше, чем в Китае или Японии, и на сто лет раньше, чем между мусульман и индусов. Таким образом, то состояние, в которое привела Россию вестернизация, дает нам возможность представить, по аналогии, хотя бы возможные пути, лежащие перед Дальним Востоком, исламским миром, Индией и Африкой на ближайшие несколько поколений.

…Европейцы рассматривали себя как избранный народ – нет необходимости стыдиться признать это: всякая из прошлых цивилизаций смотрела на себя и свое наследие таким образом. И когда они, европейцы, видели, как другие нации одна за другой отбрасывают собственные культурные наследия в пользу европейских, – они без колебания могли поздравить и себя, и новообращенных. «Еще один грешник, – благоговейно говорили себе европейцы, – очистился от скверны язычества и обратился в истинную веру».

Итак, первый результат общения, по крайней мере, среди тех народов, что приняли европейскую цивилизацию до двух войн (прим.: Первая и Вторая мировые войны), казалось, подтверждал эту набожную и оптимистичную точку зрения. Полстолетия, прошедшие после революции 1868 года, показали, что Япония как будто вышла целой и невредимой из той колоссальной трансформации, которой она подвергалась. И Россию, на первый взгляд стороннего наблюдателя, и в 1815 году, и даже много позже, в 1914 году, можно было бы считать идущей по пути прогресса, проложенному Петром Великим, хотя в любом случае этот путь оказался длиннее, круче и утомительнее, чем у Японии. Беспристрастный свидетель, живший в любом из вышеупомянутых периодов, сказал бы, что уровень западной цивилизации, недавно перенесенной в Россию, оставался значительно ниже, нежели в Европе – ее родном доме.

Однако он бы заметил, что, несмотря на отсталость, несмотря на слишком частые препятствия, Россия довольно быстро догоняла передовую Европу на марше западной цивилизации. «Вспомните, – сказал бы он, – что на этом марше у Европы была фора в 10 веков, и тогда вам придется признать, что скорость, с которой Россия догоняет Европу, делает ей честь». Но что бы сказал о России сегодня этот беспристрастный наблюдатель?.. Мы можем сполна оценить эффект вестернизации России на сегодняшний день лишь в том случае, если будем рассматривать и большевистскую реакцию ХХ века и Петровскую реакцию XVII столетия в перспективе как последовательные и, видимо, неделимые фазы единого процесса, начало которому положило столкновение двух различных цивилизаций.

Византийское наследие России

Если бы это был не очерк, а проповедь, то неизбежно прозвучала бы знаменитая фраза из Горация: «Гони природу в дверь – она влетит в окно». Нынешний режим в России утверждает (прим.: Тойнби имеет в виду советскую власть), что распрощался с прошлым России полностью… Запад готов был верить, что большевики действительно делают то, что говорят. Мы верили и боялись. Однако поразмыслив, начинаешь понимать, что не так-то просто отречься от собственного наследия. Когда мы пытаемся отбросить прошлое, <…> оно исподволь возвращается к нам в чуть завуалированной форме.

…Марксизм выглядит неким новым порядком в России, <…> ибо он пришел с Запада. Если бы эти приступы вестернизации были стихийными и добровольными, то вероятно их можно было бы рассматривать как новый курс. Однако была ли вестернизация России добровольной или совершалась по принуждению?.. Почти тысячу лет русские принадлежали не к нашей западной цивилизации, но к византийской – сестринскому обществу того же греко-римского происхождения, но, тем не менее, совершенно другой цивилизации. Российские члены византийской семьи всегда резко противились любой угрозе попасть под влияние западного мира и продолжают противиться по сей день. Чтобы обезопасить себя от завоевания и насильственной ассимиляции Запада, они постоянно заставляют себя овладевать достижениями западной технологии. Этот рывок был совершен по крайней мере дважды в русской истории. Первый раз Петром Великим, второй – большевиками. Эта попытка должна была повторяться, ибо западные технологии развивались и уходили вперед… Все это ставит русских перед дилеммой: чтобы спастись от опасности принудительной и полной вестернизации, они предпочитают принимать у Запада кое-что выборочно…

На Западе бытует понятие, что Россия – агрессор. И если смотреть на нее нашими глазами – то все признаки налицо. Мы видим, как в XVIII веке при разделе Польши Россия поглотила львиную долю территорий, в XIX веке она – угнетатель Польши и Финляндии, и архиагрессор в послевоенном сегодняшнем мире. На взгляд русских все обстоит ровно наоборот. Русские считают себя жертвой непрекращающейся агрессии Запада, и, пожалуй, в длительной исторической перспективе для такого взгляда есть больше оснований, чем нам бы хотелось. (Прим.: далее Тойнби приводит примеры неоднократных войн Запада против России в исторической ретроспективе). Верно, что и русские армии воевали на западных землях, однако они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных семейных ссорах. Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства, пожалуй, действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди запада – агрессорами значительно чаще, чем наоборот.

Русские навлекли на себя враждебное отношение Запада из-за своей упрямой приверженности чуждой цивилизации. Русские приняли православие в конце Х века. И нужно подчеркнуть, что это был осознанный выбор с их стороны…

Единственной, кто устоял в византийском мире того времени, была Русь. И вот так и случилось, что последний по времени из новообращенных в византийское христианство народов оказался избранным судьбой на роль наследника обета…

…Неизвестно, какой эффект произведет этот политический выбор в общем византийском наследии России в нынешнее время, когда ей предстоит наконец-то решить: занять ли подобающее место в западном мире или остаться в стороне и построить свой собственный антизападный контрмир. Можно предположить, что на окончательное решение России серьезное влияние окажет склонность к ортодоксальности и вера в предопределение, которое она унаследовала тоже от своего византийского прошлого. Как под Распятием, так и под серпом и молотом Россия все еще Святая Русь, а Москва – все еще Третий Рим. Все возвращается на круги своя.

По материалам аудиокниги Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. М.: Студия Ардис, 2007.
Материал подготовил иерей Григорий Мансуров,
г. Тюмень